129
– Куда пойдем? – спросил малолетка.
Я знал только одно место, куда можно пойти.
– Клуб «Капоне». Новый бар под мостом. Хозяйка моя знакомая.
– Отлично.
Мы пошли. Вся банда. Я, малолетка, двое классических громил в классических черных костюмах и грудастая тетка, пиратская копия Монсеррат Кабалье.
Внутренне я удивлялся тому, как малолетка сумел подчинить себе трех взрослых людей, в том числе зрелую женщину, которая ему в матери годится.
– Они дурачки, – пояснил он. – Умственно отсталые.
– И Клара?
– Клара – женщина. Она любит деньги.
Как просто.
– А я думал, все намного сложнее.
Я задал ему давно мучивший вопрос:
– Сколько тебе лет?
– Сорок.
– Я серьезно.
– Какая разница?
– Ну, ответь. Жалко, что ли?
– Не имеет значения.
– Ты малолетка. Лет пятнадцать, не больше.
– Сам ты малолетка.
– Вот. И огрызаешься как малолетка.
– Я не малолетка.
– Малолетка.
– Сейчас брата позову.
– Твой брат даун, а ты, в натуре, взрослые так себя не ведут.
– Как они себя ведут? Как ты?
– Не совсем.
– Ну, ты же типа взрослый. Сколько тебе лет?
– Какая разница?
– Вот видишь?
– Что видишь?
– Как малолетка, а сам взрослый. Разницы никакой.
В баре мы сели за столик.
– Чем травиться будем? – спросил я.
– Виски, – сказал малолетка.
– Ого!
Дама заказала вино. Я достал из кармана сигары, угостил малолетку. Он смешно смотрелся с этой огромной колбасой, и я не мог сдержать улыбку.
– Ты чего? – спросил он.
– Ничего. Нравится мне здесь.
Брат, кореш и Клара закурили сигареты. Клара длинную с ментолом. Она вставила сигарету в мундштук и стала похожа на перезрелую женщину-вамп.
Заиграл джаз. Настоящий духовой оркестр, как в цирке. Площадка с оркестром освещена сорокаваттными лампочками, расположенными по кругу. Эстрада копировала раковину с картины Сандро Боттичелли «Рождение Венеры». Венеры не было, вместо нее в раковине сидели перед пюпитрами четыре брата-блюз. Духовой квартет, как на похоронах. Трубы разного калибра, не знаю, как называются, одна большая, закручивается вокруг туловища и дает громогласный пароходный гудок.
130
Мы сидели, поглощая окружающую среду в виде табачного дыма и алкоголя. Звуки, запахи и люди были кинематографичны. От слабого освещения преобладал серый оттенок, а табачный дым придавал зернистости черно-белого кино. Стены увешаны жалюзи, они прикрывали таинственные ниши. Из ниш просачивался неоновый свет. Вот и все освещение, не считая лампочек эстрады. Зеркальный шарик под потолком отбрасывал блики. Это был фильм-нуар.
Впечатленный совпадениями и всем, что на меня нахлынуло, я сказал: «Может мне какую-то правду найти? Поищу-ка я правду, как эти герои в кино, где свет просачивается сквозь жалюзи и ложится ровными полосами на их лица, а на столе недопитое виски, потухшая сигара, и ходят они в шляпах, хрипло разговаривая сами с собой…»
– Кино? – спросил малолетка. – Там сплошное вранье.
Его слова были ударом хлыста по больному месту, но он был прав, и это было еще больнее.
– Лучший фильм всех времен и народов, – сказал я, – по оценкам американской киноакадемии. Ну, той, где оскары дают. Фильм-нуар «Касабланка» с Хэмфри Богартом в главной роли, а еще «Гражданин Кейн», он не нуар, но вроде как нуар, черно-белый. Там тоже герой ищет правду, правда, немного оригинальным способом, потому что в «Гражданине Кейне» преступления открыто никто не совершал.
– Детектив?
– Ну… да. Почти.
– А я мультики люблю.
– Кто бы сомневался.
– Помнишь, такой мультик…
Он замолчал, как бы вспоминая особые приметы мультфильма.
– Ну, помнишь, там еще музыка была…
Он гнусаво, по-пацанячьи, пропел тему из фильма «Крестный отец».
– Это «Крестный отец», – сказал я. – Музыка Нино Рота.
– Правильно, – кивнул он. – «Крестный отец». А мультик помнишь?
– Про крестного отца?
– Нет. Мультик советский. Про инопланетянина с треугольным глазом.
– С треугольным глазом? Не помню.
– Ну, там еще мужик был. Он шел по полю и напевал эту мелодию из «Крестного отца».
Он снова напел, и я что-то припомнил.
– Ну? Вспомнил?
– Что-то припоминаю.
– Помнишь, да? – обрадовался он. – Так вот, этот мульт был снят знаешь когда? Давно. В советское время. И эту мелодию все помнят именно из мультика, а не из «Крестного отца», потому что «Крестный отец» в совке был запрещен к показу. Его никто не видел, кроме, конечно, закрытых показов в «Доме кино» для избранных и кагэбэшников, что одно и то же. Просто режиссер мультика видел, наверное, этот фильм подпольно у кого-то на видаке, а тогда, ты сам знаешь, что тогда было, когда по телику раз в неделю показывали мультфильмы и вся детвора собиралась у телевизора. Ведь это событие. Не густо тогда было с развлечениями. Сплошные концерты симфонической музыки и программа «Время». Поэтому получилось так, что все совковые дети дошкольного возраста и в младших классах напевали эту мелодию из гангстерского американского фильма про главаря итальянской мафии. Понял, в чем прикол?
Да, я помнил этот мультфильм. Старый-престарый. Там действительно шел по полю мужик в шляпе и напевал эту мелодию. Его издали приметил инопланетянин, умеющий принимать разные формы. Превращаться в гигантскую бабочку, гусеницу, птицу, грибок. Он умел копировать звуки. Гул самолета, щебет птиц, рев лося, шум дождя, звуки транзисторного приемника.
Вдруг он услышал, как мужик что-то напевает, и начал ему подражать. Мужик испугался, а потом понял, что инопланетянин хочет подружиться. Он научил инопланетянина этой музыке из «Крестного отца», и они, напевая, взявшись за руки, ушли в сторону заката.
– И в чем прикол? – спросил я.
– Прикол в том, – сказал малолетка, – что если бы не этот мультик, то не было бы бандитов.
– Как это? – Я не понял.
– Помнишь музыку, что там была?
Он снова напел мелодию.
– Ну да. Это Нино Рота.
– Еще раз правильно, – сказал он. – Но скажи мне, откуда в советском мультфильме про дружбу взялась музыка из запрещенного к показу американского фильма про мафию?
