— Лиза!
К счастью, Николя не крикнул вслух, только прошептал, расплывшись в улыбке. Появление сестры на сцене вызвало аплодисменты, судя по всему, зрители уже успели полюбить Лизу. Она так и осталась Перфильевой, видимо, рассудил Николя, на сцене не должно быть двоих Кузминских. А ему было приятно, что сестра сохранила их родовую фамилию.
«Я верну ей наше родовое гнездо, — подумал он, невольно улыбаясь. — И кое-что еще…»
За действием пьесы он не следил совершенно — не ради этого пришел. Разглядывая сестру, Николя нашел, что она повзрослела и держала себя так, будто стала сознавать, каково влияние ее красоты на окружающих. Наверное, все актрисы это чувствуют. Но в манерах ее сохранились те же скромность и благородство, хотя держалась Лиза свободно. Николя был уверен, что в его сестре никогда не появится свойственная многим «царицам сцены» вульгарность.
«Тетушка этого и боялась, — подумал он. — Она опасается, что Лиза опозорит доброе имя Перфильевых. Наверное, она не сменила его еще и для того, чтобы доказать: и на сцене можно составить славу и честь рода. Кажется, ей это вполне удается!»
Он наслаждался тем, как естественно, безо всякого жеманства и деланности звучит голос сестры. И как весь зал, замерев, ловит каждое ее слово. Гордость за сестру заполнила грудь теплом, и Николя растворялся в нем, блаженствуя.
Ему вдруг подумалось: «А пошла бы она на сцену, если б не лишилась наследства? Пожалуй, тогда это ей и в голову не пришло бы… И мир потерял бы такую актрису! Что ж, остается поблагодарить папа за то, что он устроил нам обоим проверку».
В антракте Николя не решился тревожить сестру — пускай отдохнет и соберется. Оставив цветы в ложе, он вышел в фойе, где тут же встретил княжну Подольскую, считавшуюся почти бесприданницей, но с титулом. Ее родителям, беседовавшим со знакомыми, Николя поклонился издали.
— О, месье Перфильев! — защебетала Софи, вцепившись в его рукав. — Как приятно снова видеть вас в Петербурге! Проведали родное гнездышко?
— От вас ничего не утаишь, княжна, — проговорил Николя с некоторым удивлением. Он и не предполагал, что весь Петербург в курсе его дел.
Хорошенькая Софи изящно повела рукой:
— Слухи, Николай Александрович, слухи! Вот вы слышали, например, что вернулся князь Донской?
Николя так и обмер:
— Что?! Донской здесь? В Петербурге?
— Именно, — охотно подтвердила княжна. — Он прибыл инкогнито и остановился в «Англетере» под вымышленным именем, но кое-кто из наших общих знакомых видел его в ресторане. Говорят, князь очень постарел. Но взгляд у него по-прежнему демонический.
— Я должен… Простите, Софи. — Он наспех приложился к ее руке. — Я вынужден срочно покинуть вас!
Всезнающая княжна крикнула ему вслед:
— Вы к Офросимовым? Передавайте Натали привет!
Николя обернулся на ходу:
— Непременно!
— Странно, что ее нет сегодня в театре!
Он чуть не застонал от отчаяния: «О Господи! Мне и в голову не приходило! Что, если он уже…» Заскочив в ложу, Николя схватил букет и бросился за кулисы. Не так ему мечталось встретиться с сестрой… Не наспех. Не в таком взбудораженном состоянии… Но он должен сказать Лизе хотя бы пару слов. Не то, если кто-нибудь из словоохотливых знакомых, та же княжна Подольская, скажет ей, что Николя был в театре и даже не заглянул к ней, сестра может обидеться.
Отыскав гримерную, Николай ворвался без стука. К счастью, Лиза уже переоделась и отдыхала в кресле. Увидев брата, она легко вскочила, и, совсем как бывало в детстве, с визгом бросилась ему на шею.
— Лизонька, — простонал Николя. — Наконец-то я могу обнять тебя!
Она покрывала поцелуями его лицо:
— О, мой дорогой! Как я по тебе соскучилась!
— Это тебе. — Он вручил ей букет, чтобы поскорее от него избавиться — цветы мешали как следует обнять Лизу.
Она воскликнула:
— Какие чудесные! Спасибо тебе.
И сразу же отложила букет, чтобы снова стиснуть шею брата.
— Господи, наконец-то мы можем видеться!
— Как ты? Счастлива? — Он жадно всматривался в ее лицо.
— О да! — Лиза даже рассмеялась: как можно усомниться в этом?
— Ты превосходно играешь! Весь зал слушал тебя, затаив дыхание. Даже завзятые сплетницы умолкли.
Ее горячая щека прижалась к его лицу:
— О Николя, это все какой-то сон. Прекрасный сон! Сказка наяву. И то, что играю на сцене, и то, как я живу…
— Но вы, наверное, нуждаетесь? — осторожно поинтересовался он.
Она беспечно махнула рукой:
— Ну да, мне приходится самой штопать себе чулки, и стирать белье, и обед готовить. Раньше я и не умела всего этого.
— О боже…
— Да это все мне не в тягость! — заверила Лиза. — Я ведь делаю это для Алексея. Я так люблю его! И потом, с каждым днем становится легче. Мои гонорары увеличились, его сестра, наконец, поправилась, и больше нет необходимости переводить деньги на ее лечение. Я даже подумываю нанять прислугу. Если получится…
— Ты сможешь ее нанять, — уверенно сказал Николя. — Лизонька, мне не хотелось вот так, на ходу… Но я только что узнал, что князь Донской снова в Петербурге…
Ахнув, Лиза схватила его за плечи:
— Тогда беги! Мы ведь теперь будем видеться постоянно.
— Конечно. Только я хотел бы… — Он вытащил из кармана ключ.
— Что это? — с интересом спросила сестра.
— Символический ключ от нашей родовой усадьбы. Я переписал ее на твое имя. Теперь она твоя.
— Николя!
— Когда у тебя появятся дети, привози их туда хотя бы на лето. Чтобы у них было счастливое детство, как у нас с тобой.
Она снова прижалась к нему:
— О, мой милый! Как я тебе благодарна.
— Тебе не за что меня благодарить. И еще. — Николя вытащил из кармана конверт. — Это твое по праву.
Взяв конверт, она повертела его:
— А что это?
— Там банковский чек. Ровно на половину того, что досталось мне по наследству. Я считаю несправедливым, что тебя лишили всего.
У Лизы навернулись слезы:
— И ты… Как же ты… А Натали?
— Да ты посмотри сначала, сколько составляет эта половина! — засмеялся Николя. — Мы с тобой — богатейшие люди! Отец жил так скромно только потому, что потерял интерес к жизни. Но он мог себе позволить есть на золоте!
— О Николя, и ты делишься со мной этим богатством?
— А как же иначе? Ты ведь моя половина. Так обычно говорят о супругах…
— Но близнецы — это тоже одно целое…
