На работе Агнес без проблем дали отпуск на год. Она сдала свою квартиру, а мебель и картины отправились в Брайтон.
Шаг за шагом я удалялась от прежней жизни, делаю все так, чтобы вписаться в жизнь Гаролда, работу Гаролда, дом Гаролда в Брайтоне, ребенка Гаролда, думала Агнес печально. Плод безрассудной связи. Если она и не понимала раньше, то теперь твердо знала, почему он был главой огромной бизнес-империи. Потому что, когда решался на что-то, действовал решительно и безжалостно, сметая все преграды на пути.
Она слишком устала, чтобы спорить с Гаролдом. Гораздо проще соглашаться. Оставить работу. Выйти замуж. Жить на Аляске. Родить тройню, если ему так хочется. Какая разница?
Она чувствовала себя куклой в витрине магазина, той самой, которая даже говорить умеет, если нажать кнопку на спине. Да, Гаролд. Нет, Гаролд. Как скажешь, Гаролд.
Что с ней произошло? Она никогда не склонялась перед ударами судьбы. Она ничего бы не добилась в жизни, если бы была пассивна и соглашалась со всеми. Агнес всегда была борцом.
Но в поединке с Гаролдом не было смысла. Она пыталась — и проиграла.
Я живу во сне, размышляла Агнес. Но сюжет сновидения выбираю не я. Это делает Гаролд.
А что произойдет, если я вдруг проснусь? Если бы у нее хватило духу, она бы бросилась к конюшне, вскочила на Алариха и ускакала навстречу закату. Но льет дождь, и заката не будет, а к вечеру она все равно выйдет замуж. Бежать слишком поздно.
Агнес свернулась калачиком, укрылась с головой. На следующий день после того, как Гаролд посетил ее в Эдинбурге, неожиданно, но очень кстати приехали Марк и Тереза. Она угостила их остатками супа-пюре. А когда мать похвалила его, выпалила:
— Гаролд и я решили пожениться!
— Что? — воскликнули одновременно Тереза и Марк.
— Через две недели в «Максвелл-холле», если вы не против.
— Дорогая! — Тереза, вскочив, поцеловала дочь. — Конечно, не против! Я так рада за тебя. Любовь с первого взгляда, а я даже и не заметила!
Марк резко сказал:
— Но мне казалось, что вы совершенно несовместимы.
— Да нет же, — храбро соврала Агнес, — просто потребовалось время, чтобы выяснить это.
Вся ее тщательно отрепетированная речь мигом вылетела из головы. Рассеянно глядя на плавающую в супе петрушку, она добавила:
— Я беременна. Это будет ваш внук.
Тереза лишилась дара речи. А Марк осторожно спросил:
— Ты любишь Гаролда, Агнес?
— Полюблю. Со временем, — сказала она, потупившись.
— А он тебя?
— Спросите его, — последовал вызывающий ответ.
Марк покачал головой.
— Я однажды подвел Гаролда, когда он был маленьким. Очень подвел, отсюда его циничное отношение к женщинам. Не знаю, сколько раз я мечтал изменить прошлое, винил мою слепоту и глупость…
— Он рассказал мне о Рейчел, — перебила его Агнес.
— Правда? — Марк проницательно взглянул на нее. — Интересно. Он упорно отказывается говорить об этом со мной. Если настолько открыт тебе, Агнес, может, ты и подходящая жена для него…
Ворочаясь в постели дождливым ноябрьским утром и пряча лицо в подушку, Агнес не считала, что будет походящей женой Гаролду.
Он почти не касался ее с тех пор, как узнал о беременности. Как будто она вызывала у него отвращение. Как будто перестала быть предметом его вожделения. Гаролд не хотел жениться на ней. И не хотел спать с ней.
Четыре дня наедине? Она страшилась их.
В дверь постучали.
— Дорогая, ты проснулась?
Агнес заставила себя улыбнуться.
— Входи, мама.
— Я принесла тебе завтрак, — сказала Тереза.
Поднос был застелен белой крахмальной салфеткой, и на нем стояла серебряная вазочка с белой розой.
— Как мило с твоей стороны.
— Агнес, я так надеюсь, что ты будешь счастлива. Я хочу, чтобы ты была так же счастлива с сыном Марка, как я с ним самим.
Тереза явно отрепетировала эту маленькую речь. Зная, что не имеет права заплакать, Агнес сказала:
— Спасибо, мама. Я уверена, что все так и будет.
— Знаешь, а он извинился. Гаролд, я имею в виду. За то, что пытался откупиться от меня. Сказал, что жалеет о своем поступке, видя как мы с Марком подходим друг другу. Это было после того, как ты уехала отсюда в последний раз.
— Правда? — удивилась Агнес.
— Он сказал это не то чтобы с энтузиазмом… Впрочем, я не думаю, что Гаролд привык извиняться. — Тереза склонила голову набок. — Марк рассказал мне о Рейчел: ведьма, настоящая ведьма, и патологически ревнивая притом. Она ненавидела Гаролда сразу за две вещи: он был сыном другой женщины и отец любил его. Думаю, именно поэтому Марк так хочет внука. Чтобы хоть частично наверстать упущенное.
— Я рада, что Гаролд извинился, — произнесла Агнес, и на сердце у нее чуть-чуть полегчало.
После завтрака она собрала вещи для медового месяца, неторопливо приняла ванну и оделась в шелковые — ей всегда нравился этот материал — юбку и тунику. Белый шелк. Пусть она и не девственница, но сейчас Агнес чувствовала себя таковой.
В двенадцать тридцать Питер, дворецкий, принес маленькую коробочку.
— Доставили для вас сегодня утром, мадам, — сказал он.
В коробке лежала единственная изысканная орхидея. Карточка гласила: «Гаролд». И зачем бы ему писать «С любовью»? Эта свадьба не имела отношения к любви.
Не обращая внимания на сердечную боль, Агнес приколола цветок к волосам и слегка подрумянила щеки. Затем спустилась вниз.
Тереза, мечтавшая о великосветской свадьбе, украсила гостиную таким количеством цветов, что было практически невозможно заметить облетевший сад за окнами. В камине плясал огонь, около которого собралось пять человек, ожидавших невесту. Дядя Саймон и тетя Флоренс, одетая в слишком тесное для нее ядовито-желтое платье, Марк, Тереза. И Гаролд, выглядевший слишком суровым для счастливого жениха, ожидающего возлюбленную.
Страх снова одолел Агнес. Тем не менее, глядя на его напряженный профиль, она внезапно пожалела, что не заказала цветок для его лацкана. Любой цветок. Не без угрызений совести Агнес подумала, что это даже не пришло ей в голову.
А Гаролд прислал ей орхидею.
Поскольку никто не заметил Агнес, она быстро ретировалась и извлекла из букета, стоявшего в столовой, розу. Прошла на цыпочках на кухню, попросила у Питера нож и отрезала большую часть стебля. Это была персиковая роза, характерный цвет. Очень живой.
Черт возьми, я не пойду под венец, как агнец на заклание, подумала Агнес, вглядываясь в плотно свернутые лепестки цветка, словно они могли ответить ей. Гаролд извинился перед Терезой. Признал, что поступил неправильно. И его страсть к ней, Агнес, превратившая ее в совсем другую женщину, не могла просто так исчезнуть. В конце концов, не он ли подарил ей орхидею? А Агнес всегда считала орхидеи очень сексуальными цветами.
