— Зачем ты даришь мне это? — прямо спросила она.
— На последний такой букет ты наступила.
— Было дело. — Агнес сглотнула. — И это единственная причина?
— Не знаю… Я увидел их в аэропорту, и они напомнили мне о тебе.
— Они прекрасны, — пробормотала она, краснея. — Я не хотела…
— Ты прекраснее, — сказал Гаролд, темные глаза не отрывались от ее лица.
Агнес очень хотелось, чтобы он обнял ее, хотелось почувствовать силу и жар его объятий. Она торопливо проговорила:
— Я поставлю их в воду. Чувствуй себя как дома.
Когда она присоединилась к нему, Гаролд с интересом оглядывался вокруг. В гостиной были высокий потолок и огромные окна; стены цвета слоновой кости украшало несколько картин, которые Агнес привезла из путешествий. На полу лежал индийский ковер.
— Простор и свет… чудесная комната, Агнес, — одобрительно сказал он. — У меня немного времени, может, мы поедим и поговорим?
А она боялась, что он затащит ее в постель!
— Конечно, конечно, — пробормотала Агнес и ретировалась в кухню.
Она разлила суп, подогрела булочки, достала пирог и салат. Затем села напротив Гаролда.
Он мог приехать раньше. Но понимал, что в таком случае окажется в постели с Агнес. А все и без того пришло в полнейший беспорядок.
— Я тут провел небольшое частное расследование, — с равнодушным видом произнес он.
— Что?!
— Я знаю теперь о человеке по имени Карл Энгерс — ты рассталась с ним в мае, когда узнала, что он помолвлен. И о юристе по имени Хьюго Скотт, его ты оставила семь лет назад. Это все.
Агнес хватило времени, чтобы прийти в себя.
— Иными словами, ребенок твой.
— Я просто честен с тобой, — возразил Гаролд. — А ведь мог скрыть это от тебя.
— Ты мог бы доверять мне.
Мог бы, тут Агнес была права.
— Я не был готов к этому. Мы поженимся в «Максвелл-холле» через две недели. Наши уважаемые родители будут свидетелями, и дай Бог, чтобы об этом не пронюхала тетя Флоренс.
На ее лице, подумал Гаролд, ясно читается желание вылить мне на голову тарелку супу.
— Ты что, говорил с моей матерью? — вспыхнула Агнес.
— Нет, решил предоставить это тебе. Я уеду на десять дней.
— А говорить им, что я беременна?
Гаролд окинул ее медленным взглядом.
— Думаю, да. Вряд ли ты сумеешь скрыть это.
— Удивительно, что ты не попытался откупиться от меня, как в свое время от моей матери!
— А в чем дело? В моих деньгах? В любом случае, здесь не все так просто. Ты носишь моего ребенка, Агнес. Моего сына или дочь. — Его голос звучал так, будто он обсуждал торговую сделку.
Щеки Агнес вспыхнули от ярости.
— Если бы только я могла придумать другой выход, я бы не сидела здесь! — выкрикнула она. — Но я не могу. Я попалась!
— Еще одно, — продолжал Гаролд как ни в чем не бывало, — твоя работа. Я не хочу, чтобы ты подвергалась всем опасностям постоянных командировок. Так что тебе лучше заранее поставить фирму в известность.
Агнес процедила сквозь зубы:
— Как ни странно, я уже об этом подумала. Я возьму отпуск на год, а потом буду заниматься переводами. Но как ты смеешь лезть в мою жизнь?
Гаролд спросил с нажимом:
— Почему ты все время споришь?
— Чтобы ты не проглотил меня заживо, — отрезала она и откусила от булочки.
К ее нижней губе пристала крошка. К губе, которую так хотелось поцеловать. Гаролд положил руки на стол и сказал:
— После свадьбы мы проведем четыре-пять дней на Канарах.
— Медовый месяц? Ни за что!
— Я сказал, Агнес.
Пальцы ее подрагивали, пока она намазывала масло на булочку. Но когда заговорила, голос звучал уверенно и спокойно:
— Теперь моя очередь. У меня есть условие, Гаролд. Очень простое. Но если ты на него не согласишься, свадьбы не будет.
Гаролд понятия не имел, что она подразумевает. Может, потому Агнес так привлекала его? Своей непредсказуемостью?
— Давай твое условие, — сказал он.
— Ты должен быть верен мне. Я не потерплю Норы в качестве твоей любовницы.
— Принимаю это условие, — согласно кивнул он.
— Принимаешь?
— Да, и требую того же от тебя. Черт возьми, Агнес, брачные обязательства значат же что-то!
Она взглянула ему прямо в глаза. Гаролд заметил, как у нее на шее, под сливочно-белой кожей, бьется жилка.
— А как насчет «любить и заботиться»? Или ты выбираешь отрывки, которые тебя устраивают?
Гаролд сжал кулаки. Агнес заслуживает правды, решил он и хрипло произнес:
— Я не знаю, как это — любить женщину. Я никогда не любил: Но я буду верен тебе, клянусь!
С болью в сердце Гаролд увидел, что ее глаза наполняются слезами. Если я коснусь ее, то все пропало, подумал он и услышал:
— Тогда я выйду за тебя замуж, Гаролд.
Он брякнул первое, что пришло в голову:
— Я… я не купил тебе кольцо.
— Ненавижу бриллианты, — сказала Агнес.
— Тогда я не буду покупать тебе бриллианты, — ответил Гаролд и, подумав: «У нее вид бунтаря-подростка», неожиданно ощутил себя в водовороте эмоций, которые варьировались от безудержной радости до чего-то куда более сложного.
Он посмотрел на часы.
— Мне пора. Я позвоню тебе, когда вернусь. — И с прежним невозмутимым видом добавил: — Чудесный суп. Хорошо, что ты умеешь готовить.
Агнес поднялась и проводила его до двери.
— Еще раз спасибо за цветы.
Кажется, он никогда не хотел поцеловать Агнес так сильно, как в этот миг.
— Ну, до свидания, — сказал он хмуро.
— До свидания.
9
День ее свадьбы.
Агнес лежала на кровати в той же комнате, которая была отведена ей в день свадьбы матери и Марка. Стоял ноябрь, далеко не самый любимый месяц Агнес. Шел дождь.
Ровно в час она и Гаролд должны пожениться. Марк настоял на присутствии тети Флоренс и дяди Саймона. После торжественного обеда — так выразилась Тереза — молодые улетали на четыре дня на Канары. Оттуда должны были отправиться в Брайтон, где у Гаролда был дом, в котором он собирался поселиться на пару лет.
На все это Агнес согласилась. Ее решение выйти замуж за Гаролда оказалось тем камешком, который обрушивает лавину.
