Пилот и Черный Доктор добрались до дороги. Они видят впереди группу Зверинца. Нога у Пилота побаливает, но работает. Он по-прежнему опирается на палку.
Время сжимается. Походные ботинки топают по узкому деревянному мостику. Заклинатель насвистывает знакомую мелодию.
– Кажется, это та канава, – объявляет Инженер. – Группа деревьев должна быть метрах в тридцати дальше.
Зверинец берет с собой Официантку на разведку. Группу деревьев легко опознать: это семь лиственных деревьев, растущих рядом у дороги. От леса их отделяет полоса травы.
– Нашла! – кричит женщина.
Ее команда доходит до нужной точки и поворачивает на север. Они на верном пути. Они часто смотрят на компасы, а когда им встречается препятствие – например, густой кустарник, через который нельзя пробраться, – продвигаются вперед по очереди, чтобы не сбиться с нужного направления.
Ведущий ждет их на крыльце, сидя на скамейке-качелях. Он машет им рукой.
Черный Доктор и Пилот не видели, как команда Зверинца сошла с дороги: их стратегия выхода иная.
– Если от этой канавы мы пойдем на север до вот этой стены, то оттуда до точки надо будет идти почти точно на северо-восток, – говорит Пилот.
Заклинатель выходит на поляне перед домом. Он получает последнюю кровать. Группа Зверинца удивлена, увидев его. Биологичка шикает на всех со своей кровати и поворачивается лицом к стене.
Ведущий встречает Пилота и Черного Доктора сочувственным приветствием и встает, загораживая вход в дом.
– Боюсь, что все кровати уже заняты, – говорит он и указывает на шаткий сарайчик примерно в десяти метрах дальше. Пол там посыпан опилками, а часть крыши провалилась.
– Хорошо, что дождя нет, – говорит Черный Доктор.
Пилот спрашивает:
– Как ты думаешь, кто еще не пришел?
Изображение переключается на Красавчика: он паникует при свете луны прямо перед камерой.
– Где мой компас?
Чертыхаясь, он снова проверяет свои карманы, а потом плюхается на камень. Луч его фонарика дергается, освещая вымазанные грязью ботинки.
– Этот подонок его украл! – говорит он, прекрасно зная, что такое исключено. Он не видел Заклинателя с момента ухода от группы, а тогда компас был при нем. Он понимает, что сам его потерял. – Звезды! – говорит он, отчаянно вскидывая голову. – Я могу определить дорогу по звездам.
Неба не видно из-за листвы, но даже без этого Красавчик вряд ли смог бы найти Полярную звезду, а уж тем более определить по ней дорогу.
– Ладно, – говорит он. – Ладно-ладно. Я справлюсь.
Он умоляюще смотрит на оператора, а тот смотрит исключительно на экран. Когда Красавчик отводит взгляд, оператор отключает рацию, а потом нажимает кнопку одного из закрепленных у него на поясе приборчиков. Он прячет улыбку.
Фонарик у Красавчика мигает.
– Нет! – вскрикивает он, ударяя фонариком по ладони. – Нет-нет-нет! – Свет гаснет. Оператор переключается на ночное видение. Зернистое зеленое лицо Красавчика выражает полный ужас. – Нет-нет-нет! – повторяет он.
Секунд на тридцать он зависает… а потом его осеняет идея.
– Ад… – говорит он. – Ад тунурис… черт! – Он швыряет отказавший фонарик на землю и обращается прямо к оператору, пронзительно вереща: – Я сдаюсь! – Оператор чуть меняет фокус. – Я забыл эти идиотские слова, но я сдаюсь. – Красавчик зол и испуган. Через секунду он сует руку в карман: памятная карточка! Достав ее, он подносит ее к самому носу. – Ад… ад…
В темноте ее прочесть невозможно.
Красавчик утыкается лицом в ладони и стонет:
– Тво-ю-ма-а-а…
Зрители услышат только протяжный жалобный звук.
– Помогите! – орет Красавчик. – Возьмите меня отсюда!
Вокруг – полная темнота и тишина. Естественные ночные звуки смолкли, обдумывая и отвергая его мольбу.
– Ну, пожалуйста! – говорит Красавчик, и у него начинают литься слезы. Он вслепую идет к оператору. – Заберите меня отсюда, пожалуйста!
Он вот-вот дотронется до оператора.
Этого допустить нельзя.
Крошечная лампочка под камерой включается. Красавчик застывает на месте. Свет тусклый, но его достаточно, чтобы вырвать из темноты фразу, напечатанную прямо под объективом. У Красавчика вырывается рыдание, и он чуть не падает на колени.
– Ад тенебрас деди! – говорит он прерывающимся голосом.
Экран становится черным.
Возникает ведущий, с ухмылкой привалившийся к наружной стене дома. Руки он засунул в карманы.
– Минус один! – объявляет он.
9
Ответвления дороги стали попадаться чаще, как и фермы. Я по-прежнему не вижу людей: тут только я и камеры. Масштаб этого шоу меня потрясает.
Нас не предупреждали, что мы будем передвигаться по населенным районам, пусть даже по сельским.
Нас вообще о многом не предупреждали.
Уголком глаза я замечаю движение. Моментально понимаю, что это двигается животное. Я поворачиваюсь в сторону белого домика, почти заслоненного лиственными деревьями. Коричневатое пятнышко исчезает за домом. Мне следует идти дальше. Меня это не должно интересовать. Вот только какие-то вчерашние открытия прибавили мне нахальства или бесшабашности.
Я осторожно прохожу по дорожке на газон перед домом, а потом заглядываю за угол и щурю глаза.
Три кошки отшатываются от меня и шипят. С рыжими подпалинами, белая и почти целиком черная. Кажется, на белой ошейник: на шее что-то розовеется. Я шагаю к ним. Пятнистая запрыгивает в открытое окно дома. Две другие убегают на задний двор.
Любопытство тянет меня к окну. Я заглядываю внутрь. Спальня со стенами фисташкового цвета. По сливочно-белому ковру разбросаны плюшевые игрушки и яркая одежда. Не могу разобрать деталей постеров, в большом количестве украшающих стены, но два вроде каких-то групп, а третий я узнаю: это романтическое кино про оборотней, шедшее в прошлом году.
Кошка выскакивает из-под кровати и идет по смятому покрывалу. Она наблюдает за мной, а я наблюдаю за ней. А потом она подползает ближе и наклоняет голову. Потом голова поднимается и снова наклоняется. Похоже, кошка ест. Я несколько раз моргаю, чтобы лучше сфокусироваться. Точно, она ест. Всмотревшись, я различаю ее пищу: бледная, раздувшаяся рука с темными ногтями. Кошка вгрызается в кисть между большим и указательным пальцами и отрывает кусок мяса, которое не кровоточит.
Несколько секунд я потрясенно на это смотрю, застыв на месте.
Это не рука. Не рука. Конечно, это не рука. Я знаю, что это не рука, но мне надоело убеждать себя в очевидном. Мне надоело не чувствовать, что это очевидно.
Я закрываю глаза и дышу – медленно. Пора перестать реагировать на их выходки.
