Со временем многим из этих историй отдадут должное, но сейчас все еще считают потери. Пока то, что эти люди выжили, уже само по себе новость. Сейчас корреспондентка спрашивает только:
– Что вы чувствуете?
– Я рада!
– Сил нет!
– Это благословение!
Ничего серьезного, ничего неожиданного. Только слезы и банальности. Мужчина у телевизора ничего не слышит. Шоколадный лабрадор проходит через кадр – и у него сжимается сердце. Он не знает, что стало с борзой, которую он взял в дом за неделю до того, как знакомый ему мир обрушился. Не знает, что стало с неработающей соседкой, которую он просил выпускать собаку вечером по рабочим дням. Борзая должна была стать сюрпризом для его жены. Пятнистая и милая, как раз такую она и хотела. И ей понравилась бы ее кличка: Перец. Он разрешил собаке спать на их постели даже после того, как она залезла в мусорную корзинку и ее вывернуло на первом же шагу вечерней прогулки.
Корреспондентка замечает паренька в красной толстовке. Его незнакомка – белая женщина в покрытой коричневыми пятнами зеленой флисовой куртке и голубой шапке, идет с ним, чуть прикасаясь к его спине. У паренька вид радостный и потрясенный, а вот у женщины каменное лицо. Корреспондентка в восторге от этого контраста и контакта. Она благодарит слезливую вдову за ее слова и направляется к этой парочке.
Глаза у мужчины загораются, плечи вздрагивают. Он опасается, что его надежда и воображение его подвели. Спустя столько времени и после долгого неведения он не уверен в том, что видит. Она страшно худа, торчащие из-под шапки волосы светлые и короткие, но…
– Что вы чувствуете? – спрашивает корреспондентка.
В этом гомоне паренек не находит слов. Корреспондентка ласково ему улыбается, сочтя оробевшим, а потом поворачивается к женщине с каменным лицом и повторяет свой вопрос.
Уверенность накатывается на мужчину. Он вскакивает с криком, веря… зная. Он оглядывается, ища, с кем бы поделиться, – но он один. Он уже много месяцев искал и боялся – и вот теперь он хохочет и вскидывает вверх кулаки.
Камера дергается: женщина с каменным лицом пытается пройти мимо.
– Мисс? – настаивает корреспондентка, подаваясь к ней.
Женщина смотрит на нее, а потом в объектив. Ей не видны глаза, которые с такой радостью за ней наблюдают. Она уже не представляет себе, что эти глаза существуют, что три месяца паренек пытался сказать ей вот о чем: труп на кровати был не человеческий. Женщина обводит взглядом толпу, толчею, спасателей, бутилированную воду и оранжевые жилеты. Она не чувствует ликования. Все закончилось. Все только начинается. Она будет стойкой. Оператор подходит ближе, корреспондентка подставляет к лицу женщины микрофон. Но женщине нечего сказать, и эти помехи, эти устройства, всасывающие ее дыхание, ее облик, – это все относится к вещам, которые перестали быть настоящими. Ее жесткие зеленые глаза смотрят мимо объектива на мужчину за камерой, и она говорит:
– Отведи камеру от моего лица. Немедленно.