– Отпусти меня, Вега, – сказал Дрю. – Он задохнется.
– Это его личное дело, – жестко ответил лорд-акула. – Если хочет убить себя, скатертью дорога.
Дрю вырвался на свободу, открыл дверь и вошел внутрь камеры. Протянув вперед свою руку, он подхватил Скорпио под воняющую рыбой подмышку и попробовал поднять адмирала.
Скорпио неожиданно взбрыкнул ногами, пытаясь отогнать Волка, затрещала скованная цепью шея Морского Ерша.
– Не сопротивляйся, – рявкнул Дрю, пытаясь поддержать адмирала-самоубийцу.
Кожа Скорпио вновь принялась менять свой цвет. Она больше не была серо-зеленой, как у висельника, на ней – в основном на раздувшемся пузырем горле – появились ярко-желтые и оранжевые крупные крапины. Полетели на пол лохмотья разодранной одежды, и лорд-скорпена трансформировался – его тело чудовищно раздулось, на голове и плечах появились длинные ярко-красные шипы с пурпурными кончиками. Дрю испуганно отступил на шаг назад.
Адмирал из Баста уловил это движение Волка, вновь взбрыкнул ногами – одной ногой он подсек Дрю под колени, вторую выбросил вперед и захлопнул дверь камеры. Щелкнул металлический язычок замка, и Дрю оказался запертым в одной камере с Морским Ершом.
Вега бросился к двери, попытался открыть ее, но упавший на пол Дрю мешал ему сделать это.
– Дрю! – крикнул Вега. – Шипы!
Дрю с нескрываемым ужасом и отвращением взглянул на булькающего горлом, пускающего с губ кровавую пену жуткого лорда-скорпену. Цепь глубоко впилась в его шею, грозя вот-вот оторвать Скорпио голову. Адмирал бился в агонии, размахивал в воздухе руками, ногами и иглами, словно пытался схватить невидимого врага. Дрю поднялся на колени, потянул на себя дверь камеры, спеша уйти подальше от хрипящего в предсмертных судорогах чудовищного Морского Ерша.
– Да здрррр….. Бссссст, – пробулькал свои последние в жизни слова лорд-скорпена. Его рот перекосился, приоткрылся, обнажая ряды мелких, острых, как иглы, зубов. Теперь тело Скорпио раздулось, как шар, целиком покрылось желтыми, пурпурными, черными пятнами. Затрещали ядовитые шипы, повернулись вслед отступающему Дрю. Один из шипов вырвался вперед из плеча Скорпио и с костяным щелчком впился в пол возле ног Волка.
– Нет! – крикнул Вега. Металлические прутья двери ударили Дрю, когда лорд-акула ворвался в камеру с обнаженной рапирой в руке. Клинок молнией мелькнул в воздухе, пробил насквозь горло Скорпио и пришпилил адмирала к дощатой стене камеры. Адмирал из Баста на глазах начал сдуваться, словно проколотый мяч, из которого выходит воздух. В последний раз затрещали и поникли украшавшие голову и плечи Скорпио чудовищные шипы, тело адмирала безжизненно обмякло и просело вниз, туго натянув удерживавшие его цепи.
Вздохнув с облегчением, Вега повернулся теперь к Дрю, тот сидел, опустив руки, на полу, сдавленный между открытой дверью и металлическими прутьями решетки. Лицо его было бледным, широко раскрытые глаза не мигая смотрели на мертвого Морского Ерша.
– Да, согласен, зрелище не из самых приятных, – понимающе кивнул Вега, протягивая руку, чтобы помочь другу встать на ноги. – Поднимайся.
Но Дрю не шевелился, сидел, прижимая к животу здоровую руку и обрубок второй руки, и продолжал с ужасом смотреть на повисшее, обхваченное цепями мертвое тело Скорпио.
Вега наклонился, взял Дрю за руку, потянул своего друга вверх, и сам внезапно побледнел. Проклятье! Из живота Дрю торчал один из шипов Морского Ерша. Вокруг шипа расплылось небольшое красное пятно, а отравленный смертельным ядом кончик глубоко ушел внутрь.
Глава 3
Отец и сын
Одной рукой Верховный лорд Оба сжал горло своего сына, второй поднял вверх его подбородок так, чтобы смотреть ему прямо в глаза. В ответ Оникс вскинул вверх свою руку и ухватил отца за шею, прямо за кадык. Так два наполовину трансформировавшихся верлорда какое-то время стояли, скаля зубы, играя когтями, сверля друг друга одинаковыми зелеными глазами. Оба открыл челюсти и грозно зарычал, осыпая лицо сына брызгами слюны. Оникс прищурил глаза. Теперь пришла его очередь продемонстрировать свою силу. Младший Зверь из Баста внезапно прибавил почти на полметра в росте и башней навис над своим отцом. Затем он сильно тряхнул Обу и тоже зарычал, обнажив свои мощные клыки.
А затем грозный рык внезапно сменился радостными улыбками, и два лорда-пантеры обнялись, похлопывая друг друга по спине. От таких нежностей у обоих трещали кости, висящая на перевязи левая рука Обы оказалась сильно прижатой к груди Оникса, а правая рука Верховного лорда легла на плечо сына.
– Сколько лет, сколько зим, мой мальчик, – сказал Верховный лорд из Браги.
Он отпустил Оникса, в последний раз хлопнул его по плечу и прошел в глубь командирской палатки. Сын повернулся на каблуках и последовал за отцом. Оба задержался возле двух огромных черных ягуаров, сидевших в центре палатки возле открытого, вырытого в земле очага. Ягуары перевернулись на спину, словно два котенка, и Оба с удовольствием почесал им животики.
– Привет, привет, – сказал он. – Очень рад видеть, что вы все вместе и все у вас хорошо, а то я уж беспокоиться начал.
– Значит, ты получил мое послание? – спросил Оникс.
– Честно говоря, я очень удивился, когда увидел лорда Итакуса. По правде сказать, я-то думал, что он уже умер или, во всяком случае, ушел на покой.
– А он и находился в отставке, когда я обратился к нему. Итакус, конечно, очень стар, но такого преданного служаку, как он, поискать надо. Пожалуй, никому другому я бы просто не доверил отправиться с таким важным сообщением. А на него я могу положиться почти как на себя или тебя.
Оба закончил ласкать ягуаров, выпрямился, повернулся к сыну, принял у него из рук протянутую золотую чашу с вином и с удовольствием сделал большой глоток. Оникс заметил на щеке отца глубокие шрамы. Оба все понял без слов и ответил:
– По дороге из Хайклиффа мы столкнулись с Оленями. Тебе что-нибудь известно о них?
– Знаю, что они время от времени нападают на наши небольшие походные лагеря. Но не думал, что Олени настолько обнаглели, чтобы устроить засаду на твой отряд, отец.
– В самом деле храбрые ребята. Особенно один из них. С ним я надеюсь еще встретиться когда-нибудь один на один. За мной должок, – Оба качнул своей раненой рукой и добавил: – Рыцарь Волка. Это его работа.
– Так это один из лордов-оленей? – спросил Оникс. – Они мне тоже надоели, как заноза в лапе. Их вожака зовут лорд Рейнхарт, возможно, это был он.
– Нет-нет, это был не Олень, я же тебе сказал. На прощание он назвал мне свое имя. Скажи, у Дрю Феррана остались братья?
– Тебе не хуже моего известно, что всех его братьев зарезал еще Леопольд, когда захватывал трон, отец. Дрю – единственный выживший ребенок Вергара.
– А тот герой сказал мне, что его зовут Трент Ферран, – задумчиво почесал свой подбородок Оба.
