Баллада Избранных
Когда уходит день, и тени наступают,
Когда все ждут кровавого дождя,
Когда безумье превращает в когти
Все пальцы нашего Вождя,
Тогда судьба зовет восьмерку,
И та спешит на помощь, чтоб
Избавить землю от страданий
И уложить элодея в гроб.
(хор)
И если этот Лорд-Злодей
Погрузит мир в туман,
Восьмерка Избранных друзей
Спасет наш Барокан.
Вожак, поднявшись на врага,
Уж не свернет с пути,
Подскажет он своим друзьям,
Куда и как идти.
А Ясновидец видит все,
И он — глаза отряда,
Врагу не скрыться от его
Магического взгляда
(хор)
Удар меча и быстр, и точен,
Воитель за друзей стоит стеной,
И для того, кто выйдет против,
Наверняка последним станет бой.
Красавицы прекрасное лицо
И тело бесподобной формы
Сбивают с толку всех врагов
И вышибают разум их из нормы.
(хор)
В мире нет ни замка, ни запора,
Который мог сдержать бы Вора,
Вор может влезть в любой донжон,
Чтоб выкурить злодея вон.
На свете не найти легенд иль песен,
Которых бы не знал Ведун,
Ему подход к врагам известен,
И пусть трепещет злой колдун.
(хор)
Лучник никогда не промахнется,
Стрела его найдет, где скрылся враг.
Сразит злодея он с любого расстоянья,
И выстрел тот рассеет мрак.
Говоруну знакомы все наречья,
Людей, зверей или гранитных скал,
Он открывает тайны Темных Лордов,
Те тайны, о которых мир не знал.
И если этот Лорд-Злодей
Погрузит мир в туман,
Восьмерка Избранных друзей
Спасет наш Барокан.
1
Молодой человек, держась одной рукой за ставню, перегнулся через деревянное ограждение и поглядел вниз на долину. Солнце скрылось за западным кряжем, погрузив в тень поля и рощи. Вечерний туман сгущался, не позволяя как следует рассмотреть пока еще зеленые деревья, растущие ниже павильона. В их листве мелькали разноцветные искры — это лерры отправлялись по своим таинственным делам. На фоне сине-зеленого полумрака они казались особенно яркими.
Небо над горами все еще было раскрашено яркими красками — оранжевыми на востоке и цвета индиго на западе — и резко контрастировало с заполненной туманной мглой бездной. Казалось, будто павильон висит в пространстве между двумя мирами — светлой пустотой наверху и мягкой темной толщей внизу. Картина была прекрасной, и юноша безмолвно поблагодарил лерров и Лорда-Чародея за столь восхитительную погоду.
— Эй, Крушила! — раздался чей-то голос в павильоне за его спиной, разрушив очарование вечера. — Если у тебя пропало желание прикончить свою долю пива, я это сделаю за тебя!
— Ну уж нет, — обернулся он. — Лучше я пожертвую все свое пиво леррам, чем таким бездельникам, как ты.
Эти слова вызвали дружный смех у дюжины парней, толпившихся вокруг деревенского пивовара. Затем они расступились и открыли путь Крушиле, чтобы тот мог подойти и принять из рук старика пивовара тяжелую кружку с элем. Юноша поднес кружку к губам, сделал большущий глоток и огляделся по сторонам, чтобы узнать, не ждет ли кто-нибудь своей очереди.
Убедившись, что он был последним, Крушила сделал еще глоток и отошел в сторону, освобождая место для тех, кто хотел выпить по второму кругу.
Внутри павильона не было ни туманной мглы долины, ни ярких красок неба. Это был третий мир — мир дерева, камня и пламени свечей. Дневной свет умер еще не до конца, но в помещении, несмотря на сотни стоящих на столах и свисающих со стропил лампад, тени начинали сгущаться. Со всех сторон Крушилу окружали знакомые лица друзей и односельчан. Вокруг пивовара сгрудились молодые люди, только что закончившие жатву и закладку на зиму ячменя. Крушила внес свой вклад в эту важную работу, далеко превысив установленную для него норму. В глубине большого зала деревенские жители, среди которых была и его старшая сестра, настраивали музыкальные инструменты — вечер предусматривал развлечение. Перед большим центральным очагом в креслах-качалках восседали три пожилые женщины и вели тихую неторопливую беседу.
Большая часть местных жителей, видимо, намеревалась появиться в павильоне позже, чтобы тоже принять участие в празднике урожая и прикончить оставшиеся с лета бочонки пива. Помимо всего прочего, это очистит место в погребах для молодого пива, призванного скрасить приближающуюся зиму. А пока просторный зал под свисающими со стропил лампадами оставался пустым. Столы еще не расставлены, скамейки сдвинуты к дальней стене.
Крушила обратил внимание, что в дальнем конце террасы рядом с ведущий на дорогу дверью на скамье сидят пять человек. Среди них была Старшая жрица — знак высокой должности едва заметно поблескивал на ее лбу. Трое кутались в плащи с красивой каймой из защищающих от всякой нечисти перьев арра. Крушиле показалось, что в одном из украшенных каймой мужчин он узнал проводника Зеленых Вод, обслуживающего дорогу от Безумного Дуба на северо-запад. Остальных Крушила видел впервые. Скорее всего они держали путь в Ясеневую Рощу, а может, и того дальше. Иначе зачем путникам останавливаться в Безумном Дубе?
Впрочем, они могли прийти и из Ясеневой Рощи, направляясь в Зеленые Воды. Последнее даже более вероятно, поскольку из Зеленых Вод можно добраться до Среднеземья, Южных холмов и Долгой Долины, к югу от которой простирался весь остальной мир, а за Ясеневой Рощей — лишь несколько небольших поселений, после чего безопасная дорога заканчивалась.
Куда бы ни шли эти люди, они, несомненно, были путешественниками, поскольку двое из них носили одинаковые плащи с каймой из перьев арра. В Безумном Дубе Крушила знал всех. Странно, что путники не претендуют на свою долю пива — они наверняка видели, что местные жители отмечают праздник урожая, и Старшая жрица должна была показать им, что они желанные гости на этом празднестве.
И почему у одного из них на плаще нет плюмажа, оберегающего от враждебной магии необитаемых мест между поселениями?
— Эй, Крушила! — окликнул один из приятелей. — Если ты продолжишь пялиться на этих добрых людей, мы выкинем тебя за перила, чтобы ты мог попросить прощения у лерров за свою грубость.
Все юнцы расхохотались, а Крушила, обернувшись, сердито сказал:
— Я не пялился! А если и пялился, то ничуть не больше, чем они пялились на нас.
