Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
Упоминания о дунайских русах мы обнаруживаем в византийских хрониках. Так, в 1186 г. восставшим против Византии болгарам и влахам помогают русские, «ветвь тавроскифов» из Вордоны или «поистрийские скифы». Загадочную «Вордону» уместно увязять с «Бродинией» венгерских хроник, Страной бродников. Бродниками или берладниками называлась русская пиратская вольница, хорошо известная русским летописям и терроризировавшая Черноморское побережье в XI–XII вв. Центром этих предшественников казачества была область реки Берлад (Бырлад в Румынии), откуда их второе название. Ими контролировалась территория будущей Молдавии. В 1159 году после поражения от двоюродного брата Ярослава Осьмомысла галицкий князь Иван Ростиславич бежал в Берлад, где собрал значительную дружину и даже взял под свой контроль ряд городов на Дунае, за что получил прозвище Берладника. Он долго вел борьбу с изгнавшим его Ярославом, пытаясь вернуть себе законные владения в Галиции, а после служил нескольким князьям, в том числе Изяславу Давыдовичу Киевскому. В 1161 году бродники/берладники захватили важный для русской торговли порт Олешье в устье Днепра и нанесли серьезный урон киевской торговле. Упоминаются бродники также на Дону, но единственное их тут упоминание – битва на Калке с татарами, когда их воевода Плоскиня переметнулся на сторону татаро-монгол, – на мой взгляд, не служит серьезным основанием для таких утверждений. Дело в том, что в числе воинов Даниила Галицкого, участвовавшего в той знаменательной битве, упоминаются некие «галицкие выгонцы», которых со всем основанием можно считать теми же бродниками из Поднестровья, которое периодически брали под свой контроль галицкие князья. В Галиции существовал особый удел – Низовская земля в среднем течении Днестра, который выделил себе Мстислав Удатный, разделив Галицию в 1227 году по требованию галицкого боярства с венгерским королевичем Андреем. Низовская земля или Понизье включала в себя Нижнее Поднестровье, долины рек Прута и Сирета и, вероятно, совр. Подолию.
Быть может, именно об этих самых казаках – бродниках и сообщали французские и арабские источники? С этим утверждением невозможно согласиться, так как есть источники, которые упоминают Дунайскую Русь наряду с бродниками. Под 1254 годом Хроника Нотария короля Белы перечисляет врагов Белы: рутенов, Русию, бродников и болгар. «Рутены» здесь – обычное название Киевской Руси и галичан. «Русия» же, расположенная рядом с бродниками (Запрутская Молдавия) и Болгарией (к этому времени уже освободившейся от византийской власти), может быть только той самой «наиболее отдаленной Русью» Идриси! Это, к слову, последнее упоминание Дунайской Руси в источниках. Замечу также, что самые древние упоминания о ПРЕДПОЛОЖИТЕЛЬНО валашских воеводах (которые носили почему-то славянские княжеские имена!) относятся как раз к 40–50 гг. 13 века!
Очевидно о той же самой Руси сообщает Бартоломей Английский в энциклопедии «О свойствах вещей»: «Рутия, или Рутена, она же провинция Мезии, расположена по границе Малой Азии, гранича с римскими пределами на востоке, с Готией на севере, с Паннонией на западе, а с Грецией на юге. Земля же огромна, а речь и язык (ее) такой же, как у богемов и славян». Как пишет блогер Пустогаров: «Считается, что написана энциклопедия была около 1250 года и с конца XV до начала XVII века издавалась более 75 раз. И за все это время местоположение Рутии или Русси не вызывало ни у кого ни удивления, ни возражений».
Указание венгерской хроники помогает нам более точно локализовать границы Дунайской Руси XII–XIII вв. На востоке и северо-востоке она упиралась в подконтрольные бродникам земли на берегах Прута, Сирета и Днестра. Таким образом, Дунайскую Русь можно вполне уверенно локализовать в восточной части будущего княжества Валахии (румынская историческая область Мунтения или Большая Валахия), в которой располагались все три столицы Валахии – Кымпулунг, Арджеш и Бухарест, – и Трансильвании. В значительной своей части это горная страна, охватывающая юго-восточные склоны Карпат.
Проблема киевского и галицкого присутствия в Подунавье. Бродники, Русь и половцы
Серьезную проблему для истории Карпато-Дунайского региона XI–XIII вв. составляет вопрос галицкого господства. Для нас этот вопрос также важен, так как Галицию многие склонны отождествлять с «наиболее отдаленной Русью». Основанием для ряда исследователей включать интересующий нас регион в состав Галиции эпохи ее расцвета – правления создателей фактически независимого от Киева государства Владимира (великий галицкий князь с 1141 по 1153 гг.) и его сына Ярослава Осьмомысла (1153–1187 гг.) служат слова «Слово о полку Игореве»: «Галичкы Осмомысле Ярославе! Высоко седиши на своем златокованнем столе, подпер горы угорскыи своими железными полки, заступив королеви путь, затворив Дунаю ворота, меча бремены чрез облаки, суды рядя до Дуная. Грозы твоя по землям текут; отворяеши Киеву врата, стреляеши с отня злата стола салтани за землями», – которые трактуются как то, что он распространил свою власть вплоть до «Железных Ворот» (т. н. Катаракты – ущелье недалеко от Белграда), однако большинство ученных не разделяет данного утверждения. Железные Ворота контролировались венграми и находились на их территории. Таким образом, отрывок из «Слова» можно рассматривать только в том смысле, что Ярослав на некоторое время овладел или, точнее, распространил свое влияние на часть дунайских городов, населенных в какой-то степени русскими, на которые незадолго до того опирался, по одной из версий, Иван Берладник, его давний соперник. Едва ли города эти выходили за пределы устья Дуная и Приднестровья, то есть не входили в зону Дунайского Русского княжества XI–XIII вв.
Еще до основания Галиции как независимого государства этот регион прочно входил в сферу интересов как Киева, так и отдельных русских князей Киевского Дома. Широко известна попытка взять под свой контроль Подунайские города, предпринятая Владимиром Мономахом в 1116 году в рамках поддержки им царевича Льва, сына императора Диогена, или же человека, который за него себя выдавал, в борьбе за византийский престол. Русские летописи сообщают, что Мономах даже посадил в этих городах своих посадников. Несколько ранее Василько Ростиславич, князь теребовльский, предтеча галицкого могущества, планировал, по его собственным словам, переселить на свои пустынные тогда земли болгар, стремящихся освободиться от византийского ига, о чем летописец сообщает под 1097 годом. Осуществить такое мероприятие было бы возможно только при условии контроля над землями, отделяющими будущую Галицию от Болгарии. К числу таких косвенных указаний можно отнести и рассказ о бунте киевлян в 1069 году, когда они угрожали князю «уйти в землю Греческую». На основании этого некоторые исследователи даже предположили, что события в действительности могли происходить не на Днепре, а на Дунае.
Все это относится, конечно, не к интересующему нас региону Мунтении, но все же помогает понять, насколько темной является история региона в целом для данного периода и на давние связи, которые связывали Киевскую Русь с Подунавьем, что особенно важно. Вышесказанное несколько расходится с обыденным представлением о Карпато-Дунайском регионе (КДр) X–XIII вв. как о вотчине степняков – печенегов, торков, половцев. Действительно, многие источники обозначают эту область как Куманию, Половецкое поле, владения печенегов. В частности, Константин Багрянородный и Бруно Кверфуртский сообщают нам в X веке, что некоторые печенежские племена, кочевавшие к западу от Днепра, граничат с Болгарией и Венгрией. То, что какие-то отдельные территории КДр контролировались кочевниками, не исключает факта присутствия в регионе довольно многочисленного оседлого русского населения, базировавшегося, судя по всему, в городах, которых было достаточно много. Не стоит забывать и пример того, что в том же X веке, когда писал свой труд Константин Багрянородный, Поднестровье, регион Молдавии, населяли крупные славянские объединения тиверцев и уличей. Очевидно, именно они составляли основу того земледельческого населения, которое служило в этом регионе опорой власти киевских, а потом галицких князей. Они же, очевидно, стали основой сложившегося к XII веку сообщества бродников. Здесь несколько слов необходимо сказать об известном историческом заблуждении, которое по сей день гуляет по страницам научных трудов и учебников. В рассказе о походе Олега Вещего на Константинополь в 907 году летописец поясняет, что тиверцы – «толковины». Многие поколения исследователей расценили это указание на то, что тиверцы служили переводчиками в войске русского князя! Объяснение довольно странное, учитывая, что русы и сами долгое время общались с греками по вопросам войны и торговли, а следовательно, переводчики из другого племени им вряд ли бы понадобились. Более правдоподобное объяснение предложили молдавские исследователи, которые увидели в слове «толковины» указание на некую хозяйственную особенность тиверцев. Дело в том, что «толока» на древнерусском языке означает «пастбище, выгон», то есть «толковины» – это пастухи. Данный вывод подтверждается и географическими условиями, окружавшими тиверцев. В этом горном краю весьма распространено скотоводство, более удобное, нежели земледелие. Тиверцы – воинственные горцы-пастухи – отличались этим от прочих славянских племен. Оставалось пастушество традиционным занятием и для их потомков – галицких выгонцев, бродников[29]. В глазах галичан и киевлян они скорее были полукочевниками, чем оседлым народом, напоминая своим образом жизни позднейших казаков.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
