Так неторопливо и тревожно текли мысли мурзы, как медленно скрипела арба, цокали копыта и протяжно звучала песня нукера.
Но вдруг протяжность и размеренность сменились свистом, криками, ржанием коней. Мурза выглянул из возка. Вокруг валились выбитые стрелами из седел татары, бесились, от боли вставая на дыбы, кони.
Легкий посвист, и мурза с удивлением уставился на оперение стрелы, погрузившейся ему в грудь. Откинувшись на парчовые подушки, он в последний раз уставился на китайских драконов, вышитых на полотнище арбы, а затем его взгляд остановился навсегда.
На дороге лежали трупы людей и лошадей, несколько коней понуро бродили возле своих мертвых седоков, а вокруг сгустилась тишина.
Из-за деревьев выехали воины. Двое из них подъехали вплотную к арбе. Один явно был начальником отряда — с лисьим хвостом на шапке и двумя саблями на поясе, другой — просто важный ордынец. Они склонились над телом, чтобы убедиться, что мурза мертв.
— Ну и оскал, не мог умереть красиво.
— Усман и при жизни был неприятным человеком.
* * *
Георгий скакал во главе сотни разведчиков. Усталость постепенно брала верх над решимостью во что бы то ни стало двигаться вперед. Он не без оснований опасался, что просто выпадет из седла под ноги скачущим следом. Долгая дорога, несколько томительных часов в порубе, полных сомнений и отчаяния, а потом снова бешеная скачка. Да еще шея нестерпимо ныла в том месте, где его ударил кистенем Митяй. Не попытайся он увернуться — был бы покойником.
С Георгием поравнялся Хмурый.
— Скоро будем на месте, сбавим ходу, а то как бы на засаду не нарваться.
Сотник понимал, что это дельное предложение, однако сердце рвалось вперед.
Сделав усилие над собой, Георгий придержал повод и поднял правую руку. Сотня замедлилась. Потом остановилась.
Сотник тоже остановил коня, развернулся в седле.
— Вы двое поскачете вперед, — приказал он дружинникам, — мы следом, если что не так, сразу назад. Если все в порядке, подадите сигнал.
Двое дружинников, не говоря ни слова, отделились от остальных и поскакали вперед. Сотня поехала чуть медленнее.
Полчаса тянулось томительное ожидание. Сердце сотника замерло в ожидании сигнала.
Только бы мы не опоздали. Только бы не опоздали!
Время словно остановилось.
Наконец в лесной тишине раздался протяжный свист, потом еще один.
Теперь Георгия ничто не сдерживало.
Они успели вовремя.
— И нечего охать, — ворчала мать игуменья, прикладывая смоченную в чем-то тряпку к шее сотника. Узнав, что тот был ранен, она настояла на том, чтобы осмотреть его. Чернофиолетовый кровоподтек не мог оставить ее равнодушной.
— Предупреждать надо, — отозвался сотник с усмешкой и тут же снова скривился от боли.
Напряжение оставило его, как только он узнал, что со скитом ничего не случилось в его отсутствие. Георгий выслал несколько небольших отрядов разведчиков далеко вперед. Неожиданного нападения можно было не опасаться. Появилось время передохнуть измученным людям и коням. А еще предстоял разговор с матерью игуменьей. Нужно было убедить ее оставить скит и уйти с Матвеем в лес.
— Господь дал тебе плоть для земной жизни, посмотри, что ты наделал, — между тем продолжала настоятельница, — ты же совсем не бережешься! Нельзя постоянно испытывать судьбу — навлечешь на себя гнев Божий. А теперь еще охаешь!
Вовсе это не я наделал.
А вслух произнес:
— Я больше не буду.
Намеренно или нет, но сотник не уточнил, что именно не будет делать — испытывать судьбу или выказывать свое неудовольствие.
От приложенного снадобья боль начала уходить, а тепло стало разливаться по телу. Усталость навалилась с новой силой.
— Матушка, — начал он, моргая и пытаясь прогнать дремоту, — вам нужно оставить скит, чтобы мы могли здесь сделать засаду и застать врасплох Белых волков.
— Сейчас я все здесь уберу, и поговорим, оденься пока.
Георгий послушно начал натягивать рубаху. Пока настоятельница убирала со стола плошки и туески, мысли его покинули пределы избы.
Он еще не видел Олесю: когда они приехали, девушки не было в скиту. После последнего разговора он чувствовал себя виноватым из-за слов, которые произнес. Тогда они показались ему правильными, а теперь сотник сомневался. Его не оставляло ощущение, что он просто обидел девушку.
Георгий сидел, уперев локти в стол и положив голову на руки. Голова давила все сильнее.
— Когда ты ел в последний раз? — поинтересовалась мать игуменья.
Действительно, когда?
На лице сотника отразилось недоумение.
— Все понятно. Подожди меня немного, я принесу тебе поесть.
— Хорошо, — ответил Георгий, с трудом оторвав голову от ладоней и кивнув.
Настоятельница отсутствовала всего несколько минут, но когда она вошла, держа в руках миску с хлебом и кринку с молоком, то увидела, что сотник спит, сидя за столом. Усталость и напряжение последних дней все-таки победили.
Она подошла, накрыла его и присела рядом.
Пусть отдохнет, совсем вымотался, а я подумаю.
Серьезное предложение сделал Георгий. Нужно было все обдумать. С одной стороны, она понимала, что так он хотел наверняка спасти их жизни, а с другой стороны, ей было тяжело бросать место, где они прожили не один год. Неизвестно еще, смогут ли вернуться.
Что же решить?
В красном углу висела икона Богородицы.
О чем молить Тебя, чего просить у Тебя? Ты ведь все видишь, знаешь Сама, посмотри мне в душу и дай ей то, что нужно. Ты, все претерпевшая, все премогшая, — все поймешь. Ты, повившая Младенца в яслях и принявшая Его Своими руками со Креста — Ты одна знаешь всю высоту радости, весь гнет горя. Ты, получившая в усыновление весь род человеческий, взгляни и на меня с материнской заботой…
Не прошло и часа, как вернулись отправленные в догляд воины. Степняков оказалось много, они числом в три раза превышали воинов Георгия.
От мысли оставить часть воинов в лесу, за тыном, Георгий отказался. Воины в лесу окажутся отрезанными. При вылазке степняки, превосходя их числом, соединиться не дадут. Разбить русичей им будет легче. Решили встречать незваных гостей внутри, подбросив им несколько неожиданных подарков.
Пришлые приближались двумя отрядами. Первый ехал на скит, второй шел на охват справа. Георгий быстро отрядил троих воинов на заставу за подмогой. Степняки, похоже, собрали свои разрозненные отряды для единого нападения.
Вот бы покончить с ними разом!
Но сомнительно, да и не подоспеет вовремя дружина с заставы. Лучше скит сохраним да степняков поболее положим. Главное — самим живыми остаться.
