Горничная Джен в сотый раз начищала каминные щипцы и кочергу, хотя они давно сияли, как новенькие.
Кухарка Китти решила сунуть в печь сотый противень, на котором лежали пряничные человечки с глазами-изюминками, как будто семи тысяч семисот семидесяти семи человечков было мало.
А Эйб, Сид, Дейв и Хэл Кодлинги побежали в лавку покупать жёлтые шейные платки с голубыми подковками вместо красных с зелёными стременами, которые мамаша Кодлинг купила им только вчера. Притащив во дворец новую порцию платков, они стали завязывать их друг дружке, глядеться в зеркало и снова менять – наверное, в сотый раз.
Садовник Джек надумал вдруг в сотый раз прополоть грядку с луком, поскольку никакого другого занятия изобрести для себя не мог. При прополке под ногти ему, разумеется, забилась земля, и он долго вычищал её граблями. После чего принялся подстригать ногти садовыми ножницами.
Дворецкий Джон отправился в винный погреб за сотой дюжиной бутылок игристого сидра, вернулся с паутиной в волосах и теперь никак не мог отыскать расчёску и щётку.
Нолличек поминутно врывался в детскую, на кого-нибудь жаловался и тут же убегал – в сотый, а может, в тысячный раз.
А что же Долл? Что делала Долл? Она стояла у окна на коленях, положив голову на руки, глядела вдаль и тихонько шептала:
– Полли! Полли! Поллинька! Приди поскорее!
– Ой-йа! – вдруг взвыла мамаша Кодлинг. Утюг, который она приложила к щеке, чтобы проверить, не слишком ли он горяч для кисейного конверта, оказался слишком горяч и для щеки. Мамаша Кодлинг выронила утюг, он тут же прожёг дырку в ковре, и в комнате запахло палёным. – Давай муки! – невнятно крикнула мамаша Кодлинг, прижимая одну руку к обожжённой щеке, а другую – ко рту, чтобы не закричать от боли.
– Вот, пожалуйста, васильки. – Мегги выхватила букет из вазы, стоявшей на каминной полке, ваза упала и вдребезги разбилась о начищенную до блеска кочергу.
Джен от неожиданности выронила тряпку, которой оттирала с кочерги копоть, Мегги сунула цветы в протянутую руку мамаши Кодлинг, а рука, вместо того чтобы взять цветы, оттаскала Мегги за ухо.
– Не васильки, голова твоя садовая! Муки! – взревела мамаша Кодлинг.
– Так бы сразу и говорили! – с упрёком сказала Мегги. – А то: «Дай васильки! Дай васильки!» Глядите, какой из-за вас беспорядок учинился!
– Лучше погляди, как ты меня перепачкала. Со стеблей же вода струёй течёт, – перешла в наступление мамаша Кодлинг. – Если уж вздумала забросать меня цветами, то почему мокрыми?
– Сухих в вазе не было, – нашлась Мегги и, заметив на пороге Джека с большими садовыми ножницами, сказала ему: – Пойди-ка нарви васильков.
– Это ещё зачем? – удивился садовник. – Дай мне лучше маленькие ножнички ногти подстричь.
– Недосуг мне сейчас ножницы искать! Нужны васильки с сухими стеблями, чтоб мамаша Кодлинг их к лицу приложила. Только умоляю, не спрашивай зачем.
– Знаешь, странное дело, – продолжал садовник, – мои садовые ножницы такая удобная вещь: кусты подстричь, ветки обрезать, а для ногтей почему-то не годятся… А васильков у меня ни на клумбах, ни в теплицах нету. Они полевые.
– Да не нужны мне ваши васильки! – не выдержала мамаша Кодлинг. – Я просто спросила, зачем ты перепачкала меня мокрыми васильками.
– Вот именно! – подхватил садовник. – Почему васильками? У меня в саду цветы хорошие, пахучие!
– Да уймитесь вы наконец! – взорвалась мамаша Кодлинг. – Я просила не васильки, а муки, мучицы, только не блинной!
– Сейчас принесу, мигом! – подхватилась Джен и, побросав на пол уже собранные осколки вазы, устремилась на кухню.
– Есть у кого-нибудь платяная щётка? – На пороге стоял дворецкий, вернувшийся из погреба с бутылками в руках и с паутиной в волосах.
– А у тебя есть ножнички для ногтей? – тут же спросил садовник. – И зачем тебе платяная щётка?
– Причесаться хочу, – ответил дворецкий. – А я вместо ножниц пользуюсь пилочкой для ногтей.
– Платья у тебя на голове вроде не растут, – недоуменно сказал садовник, разглядывая шевелюру дворецкого.
– Не растут, – согласился дворецкий.
– Тогда зачем тебе платяная щётка?
– И правда, зачем? – Дворецкий пожал плечами. – Что-то я позабыл… А зачем тебе ножницы?
Садовник взглянул на него озадаченно.
– Я тоже позабыл, – сказал он.
Тут в комнату ворвалась Джен с пригоршней молотого имбиря.
– Кухарка говорит: мука кончилась. И не видел ли кто-нибудь её шерстяную шаль. И не сгодится ли это вместо?
– Вместо шали? Имбирь? Никогда не пробовала, – фыркнула мамаша Кодлинг. – Пойду надену выходную шляпку, а то мы непременно опоздаем.
– Нам нельзя опоздать! Все же станут глазеть, – сказал Эйб.
– И звонарь, ожидаючи, может сомлеть, – сказал Сид.
– С колокольни он свалится прямо на тётку, – сказал Дейв.
– Какую такую тётку? – не понял садовник.
– Что собор сторожит с колотушкой-трещоткой, – пояснил Хэл.
– В мягких тапочках церковь ночами обходит, – сказал Эйб.
– На влюблённые парочки ужас наводит, – добавил Сид.
– А почему она ходит в мягких тапочках? – спросил садовник.
– Потому что у неё мозоли, – ответил Хэл.
– Ну и сторож! – презрительно сказал садовник.
– Хватит языком-то трепать! – прикрикнула на сыновей мамаша Кодлинг. – Скажите лучше, куда я ходила и где могла оставить выходную шляпку? Нет, мы всё-таки опоздаем! Непременно!
– Кто видел мою сумочку? – промолвила Нянька, деловито просеменив от двери к окну.
– Ну вот, теперь Нянюшка сумку потеряла! – со стоном сказала Мегги.
– Вечная история, – вздохнул дворецкий. – Где вы видели её в последний раз?
– В прихожей, но теперь её там нет. Стойте! Нечего бежать сломя голову в прихожую! Говорю – нет, значит, нет. Она где-то в другом месте.
– Так уж эти сумки устроены, – кивнул дворецкий, стирая с головы паутину той самой тряпочкой, которой Джен чистила кочергу. – Оставишь сумку в прихожей, а она – глядь! – на чердаке очутилась. Скитаются, бедные, по всему дворцу без приюта…
– Мою всегда отличишь, она из кожи, сафьяновая, – сказала Нянька. – Ищите все, живо!
– У нас нет времени! – возразила мамаша Кодлинг.
– На мою сумку время найдётся! Не могу же я идти на крестины без неё.
– Почему?
– Потому что там всё самое важное! Ну же, ищите!
