Она прижалась спиной к его груди и почувствовала, как бьется у него сердце.
— Я никогда их не закрываю. Слуги в доме давно не живут, а больше заглядывать некому.
— Я заглядываю. — Он куснул ее за мочку уха. — Ты даже не представляешь, сколько раз я думал, может ли сейчас та шпалера выдержать мой вес.
— Тебе надо было всего-навсего… — Эмма подняла руку и взъерошила ему волосы, — подняться по лестнице.
Он сжал ее в объятиях.
— Ты ведешь себя так, что мне трудно держать свое слово.
Чувственная улыбка появилась у нее на губах.
— Прекрасно. Приятно знать, что не мне одной.
Он покрыл поцелуями ее шею.
— Ведьма.
Эмма хмыкнула и повернулась к нему лицом. Она обвила его шею руками и почувствовала, как он напряжен.
— Есть лишь одно средство.
— Так исцели меня. Я больше не могу.
Он приподнял ее и прижался губами к ее губам.
По коже побежали мурашки от внутреннего жара. Как давно она не чувствовала горячих мужских рук, влажного огня губ. Слишком, слишком давно.
— Ты еще красивее, чем шесть лет назад, — выдохнул он хриплым шепотом. — Как это может быть?
Она почувствовала на коже его нежные руки и застонала.
— Прикасаться к тебе так приятно, — прошептал Раф. — Ты такая нежная и теплая. И на вкус — как выдержанное виски. Тебе ведь нравится, да? — Он нежно коснулся ее груди. — Я помню. Господи, я помню все. Это, — он провел языком по ее шее, сводило тебя с ума.
До сих пор сводит. Ухватившись за край его рубашки, она выдернула ее из джинсов, потом потянулась к воротнику. Не хотелось терять время на пуговицы, и она рванула полы рубашки, распахивая ее. Пуговицы со стуком покатились по полу. Она протянула руки к его груди, но там оказалась майка.
— На тебе слишком много одежды. — Эмма засунула под нее руки.
И вдруг остановилась, дотронувшись до неровной грубой кожи.
— Что это?
Раф разразился ругательствами на английском и испанском. Тело у него напряглось, лицо стало страдальческим.
Эмма готова была убить себя.
— Я знаю, что ты весь в шрамах, Раф. Я забыла на секунду. Прости.
— Наверное, тебе лучше уйти.
— Нет. — Она задрожала, лишившись его тепла. — Раф, это не имеет значения.
Он повернулся к ней и сдавленно простонал, глядя на ее все еще обнаженную грудь, которую она и не пыталась прикрыть.
Он отвел взгляд.
— Ты их не видела.
Эмма протянула руку и потрогала шрам у него на лице. Железная рука остановила ее.
— Прошу тебя, Раф. Дай мне еще один шанс.
— Разве нам всего, что есть, недостаточно? — Он так сильно схватил ее запястье, что она вздрогнула, и он отпустил ее. — Мы и так работаем бок о бок каждый день. У нас общий дом, семья, захватывающее новое дело. Зачем нам постель?
— Затем, что ты хочешь меня так же сильно, как я тебя. — Она взглянула ему прямо в глаза.
— Я… просто… не могу.
— Почему?
Он долго и пристально смотрел на нее, как будто не хотел отвечать.
— Потому что я боюсь потерять тебя. Я боюсь потерять ту жизнь, которую нашел.
— Ты считаешь, что я могу убежать из-за каких-то нескольких шрамов?
— Не ты первая. Даже мама плакала, когда видела их.
Ей хотелось выть, колотить его по груди за то, что он довел ее до неистовства, а потом бросил…
— Похоже, я — не единственная, кто не умеет доверять, — проговорила она.
— Эмма, я…
— Все в порядке, querido. Кто-кто, а я понимаю. — Она взяла его за руку и прижала к щеке. — Но я предупреждаю, я не сдамся. С этого момента ты должен помнить: я — женщина упрямая. Я любила тебя вопреки отцу и была тебе верна, пока не узнала, что ты умер. Я не оставлю тебя и сейчас. Ты все равно мне поверишь.
Он протянул руку и погладил ее по щеке.
— Неужели я когда-то был мужчиной, заслуживавшим такой женщины?
— Ты был ангелом, Раф. Ты и остаешься моим ангелом. Не знаю только, как сильно сломаны у тебя крылья. — Она улыбнулась сквозь слезы. — Наверное, придется мне теперь научиться лечить крылья ангелов.
Глава девятая
— Ты получил рекламный заказ от «Кока-колы»? О, Раф, это просто замечательно! Ой, я хотела сказать: «Дэвид».
В голосе матери, звучавшем в телефонной трубке, Раф уловил пренебрежительную нотку. Она неодобрительно относилась к тому, что он сменил имя. Раф грустно улыбнулся.
— Все в порядке, ма, зови меня Раф.
— Ты это имя будешь использовать в своем журнале?
— Нет. Меня тут уже знают как Дэвида, так что по профессиональным соображениям придется так и оставить. — Он поднял глаза: Эмма открывала дверь. — Но для своей семьи я — Раф.
Эмма помедлила, увидев, что он разговаривает по телефону, и он жестом пригласил ее войти.
— Как бы я хотела, чтобы твой отец был здесь. — Голос матери в трубке отдалился. Раф представил, как она смотрит в кухонное окно на дорогу. — Он должен вот-вот прий… О, замечательно. Вот и он. Подожди, я сейчас его позову…
Трубка звякнула о столешницу. Раф улыбнулся Эмме.
— Закончила уборку?
Эмма криво улыбнулась в ответ.
— Наконец. Лазанья — это, конечно, хорошо, но мама всегда устраивает такой беспорядок.
Раф переложил трубку от одного уха к другому.
— Я предлагал свою помощь.
— Я знаю. — Эмма тяжело вздохнула. — Но мне легче сделать это самой, чем слушать, как вы спорите.
Он хмыкнул.
— Габи уже вернулся?
Она покачала головой, усаживаясь перед компьютером.
— Он собирается ночевать сегодня у Рэнди. По кабельному дают игру «Отважных».
Раф кивнул, встал и потянулся. Благословляя того, кто изобрел беспроволочную связь, он подошел к Эмме и, наклонившись, поцеловал ее.
Она прерывисто вздохнула и прильнула к нему. Раф вяло улыбнулся и нехотя выпрямился. Заметив трубку у него в руке, Эмма нахмурилась.
— Ты еще не закончил?
— Угу!
— А с кем это ты?
В трубке голос матери что-то возбужденно говорил по-испански отцу.
— С родителями.
Эмма замерла.
— Ты сказал им о нас?
— Если бы я это сделал, они бы следующим же рейсом примчались в Мемфис, чтобы встретиться со своей невесткой и внуком. Но поскольку ты не сообщила Габи, что у него есть еще одна пара бабушек и дедушек…
