— Тогда поцелуй.
Он прижался к ее губам. Пока они стоят, все будет нормально. Она не увидит его шрамов и не задохнется от отвращения.
Только когда он скользнул руками ей под свитер, в голове зазвенели тревожные колокольчики.
Раф тут же отдернул руки и поправил на ней свитер, потом поцеловал ее в макушку.
— Я… хочу, чтобы ты была абсолютно уверена в том, что это то, чего ты хочешь.
Она слегка отклонилась назад, чтобы видеть его лицо.
— Ты, не переставая, давил на меня, пока я наконец не поняла, что хочу тебя. А теперь сам уклоняешься.
— Я никогда не давил на тебя.
Она высвободилась из его рук.
— Может быть, не так откровенно, но ты всегда так смотрел, будто хочешь меня.
— Я и хотел, — сказал он. — И продолжаю хотеть.
— Тогда почему же ты остановился?
Он сам себе удивлялся. Почти месяц он мечтал о том, чтобы она оказалась у него в постели. Может быть, если он выключит свет…
Нет, тогда она почувствует шрамы и еще сильнее ужаснется.
— Я сказал тебе: хочу, чтобы ты была полностью уверена. Ты всего три дня назад решилась доверять мне. Пусть пройдет еще немного времени.
— Сколько?
Он посмотрел ей прямо в глаза.
— Пока ты не скажешь Габи, что он мой сын.
Эмма виновато отвела глаза, и Раф понял, что на какое-то время получил отсрочку. Ему стало легко и захотелось выть от тоски.
Он схватил ее за руку.
— Пойдем, я отведу тебя в твою комнату. Два дня назад кровельщики закончили ремонт крыши, можно было снова переселиться на второй этаж. Комната Эммы была в дальнем конце дома. Ее отделяли от него двадцать ярдов травы и бетона, а ему казалось, что несколько световых лет.
Он поцеловал ее в губы.
— Ложись спать. У нас завтра игра.
Она кивнула и ушла к себе.
Раф спустился по лестнице, запер заднюю дверь и поднялся в свою квартиру. Он выключил свет в офисе и увидел, что в комнате у Эммы свет не погашен. Раф, хромая, подошел к окну.
Шторы не были задернуты. Он увидел, как она прошла перед окном, стягивая свитер через голову.
Одеревеневшими руками Раф уперся в подоконник и попытался глубоко дышать, чтобы охладить закипевшую кровь. Это не помогло.
Он начинал думать, что ничто не поможет. Никогда.
* * *
В пиццерии царило веселье. «Тигры» и их родители праздновали победу, одержанную сегодня утром.
Эмма сидела с матерью Рэнди за угловым столиком и наблюдала за детьми, устроившимися у игровых автоматов. Обе женщины работали полный день, так что поболтать удавалось редко, но, когда это случалось, Эмма получала удовольствие.
Когда все уже собрались расходиться, мама Артура попросила всеобщего внимания.
— Я хочу сделать снимок команды, — объявила миссис Кук. — Встаньте все здесь, возле стены, вместе с тренерами.
Дети побежали, радуясь и крича, к стене, где миссис Кук выстроила их в линейку. Габи потянул к себе Рафа. Раф, наклонившись, что-то ему сказал, и Габи побежал к Эмме.
— Теперь все, — сказала миссис Кук, увидев приближающуюся Эмму. Вставайте с левой стороны от детей, Эмма. Вы, Раф, — справа. Габи, почему ты не встанешь рядом с отцом?
— Что? — Габи вытаращил глаза на миссис Кук. — Раф? Он не мой папа.
Мама Артура перевела взгляд с одного на другого.
— Странно, вы похожи как две капли воды. Ну, хорошо. Тогда встань рядом со своим тренером.
Раф бросил на Эмму умоляющий взгляд. Как ему хотелось закричать на весь мир, что Габи его сын. Эмма отвела глаза. Скоро ей придется сдаться. Но не сейчас. Не при всех.
— Улыбнитесь все! — крикнула миссис Кук.
* * *
Эмма, потягиваясь, вошла в спальню. Какое счастье снова иметь отдельную комнату.
Не зажигая света, она подошла к окну, которое выходило на задний двор, прямо напротив квартиры Рафа.
День был долгим, но удачным. После пиццерии Раф повез их в кино, а потом поужинать. Когда они наконец вернулись, Габи был настолько усталым, что они едва уговорили его помыться перед сном.
Сегодня Эмма даже не приступала к работе, но это ее не беспокоило, что было странно. Обычно она оценивала, насколько успешным был день, по тому, сколько успела сделать. Она старалась, чтобы график был достаточно плотным. Чтобы забыть про пустоту в душе.
Эмма провела пальцами по губам. Они все еще были влажными после поцелуя Рафа. Ей не хотелось отпускать его сегодня. Она страстно хотела войти с ним в его спальню, упасть на его огромную кровать и почувствовать себя, как раньше, безгранично, бесконечно любимой.
Эмма ткнулась горячим лбом в оконное стекло. Она все еще не была готова сказать Габи, что Раф его отец. Как признаться сыну, что она обманывала его все эти годы? Как объяснить пятилетнему ребенку все сложности запретной любви?
Когда стекло немного охладило ей кожу, она вдруг заметила некоторую странность в квартире Рафа. Свет там не горел. Эмма выпрямилась. Прошло не меньше пяти минут с тех пор, как он ушел. Он должен был быть уже там. У нее заколотилось сердце. Вдруг он упал на лестнице? Раф устал не меньше ее, а при его травмах…
Эмма повернулась и помчалась вниз.
— Раф! — Она распахнула незапертую дверь.
— Что случилось? — с тревогой спросил он.
— Ты где?
— Я здесь.
Она пошла на его голос и увидела его силуэт на фоне окна. Он поднялся из кресла, повернутого к окну.
— Что случилось? — еще раз спросил он.
— Это я пришла тебя спросить. — Она шагнула в комнату. — Почему ты сидишь без света? Ты не заболел?
Он тихо выругался по-испански.
— Нет.
— Что ты делаешь? Он покачал головой.
— Отказываюсь отвечать на этот вопрос, чтобы не подвергать себя опасности быть арестованным.
Она наморщила лоб.
— Что?
Раф громко вздохнул и протянул к ней руки.
— Иди сюда. Я тебе покажу.
Эмма осторожно подошла. Он притянул ее и поставил перед собой лицом к окну.
— Что ты там видишь?
— Дом? — спросила она смущенно.
— Точнее, твое окно.
— Да. Ну и что? — Сердце внезапно забилось. — Ты подглядывал за мной.
— Ты меня застукала. — Он хмыкнул. — Я извращенец. Я подглядываю за тобой каждую ночь, с тех пор как ты перебралась обратно наверх. Ты раздеваешься перед шкафом, который стоит прямо перед моими глазами. Ты ни разу не задернула занавески.
