— Доверять? — это слово Трейси произнесла так, словно оно было чуждо ей. Она призналась себе, что все еще любит Дуга, хочет вернуть его обратно, но доверять? Ну, нет. Пока нет. Понадобится больше подтверждений, чем она видела за прошедшую неделю, чтобы доказать ей, что она может доверять ему всем сердцем, как прежде. Их проблемы казались очевидными сейчас, но они лишь приступали к их решению.
Чтобы убедиться, знает ли он, как в действительности обстоят дела, Трейси заметила решительным тоном:
— Я поверю тебе, Дуглас Магир, когда птицы полетят на север на зиму. Это не случится вдруг.
Ее оборонительные рубежи могли и рассыпаться, как песчаные замки, построенные слишком близко к воде, но Дугу не обязательно было знать об этом. Такое знание дало бы ему слишком большое преимущество.
Он наградил ее ослепительной самоуверенной улыбкой.
— Тогда в ноябре смотри из окна широко открытыми глазами, дорогуша, и ты сможешь заметить изменение в расписании полетов.
Еще пытаясь осознать значение сказанного им, Трейси подумала, что Дуг, похоже, совершает еще один поворот на сто восемьдесят градусов. Казалось, он совершенно забыл о той боли, которую, предположительно, причинила ему она.
— Ты вроде бы не был пока готов простить меня за то, что я не сообщила тебе о рождении Дональда, — напомнила она. — Что-то изменилось?
— Не совсем, — признал он. — Это все еще беспокоит меня, но я много думал и, полагаю, могу понять, почему ты так поступила. Не скажу, что ты была права. Просто сейчас я понимаю, что тобой двигало. Скажи ты мне о ребенке, когда я только-только смылся ради утверждения своей независимости, плохо было бы всем нам.
— Если именно поэтому я так поступила, — прошептала она.
— Что ты имеешь в виду?
— Да вот подумала, что, может, мои намерения не были такими уж чистыми. Может, я хотела поквитаться за твой уход и посчитала это единственным способом, — Трейси уставилась на него глазами, полными сожаления обо всем том времени, когда она лишала его общения с сыном. — Если это двигало мною, я очень сожалею, Дуг. Честно.
— По крайней мере, у нас впереди еще масса времени, чтобы наверстать все. Если только ты позволишь мне остаться здесь, мы сможем все уладить.
— Не знаю. Дуг. Может, нам лучше жить на расстоянии.
— Мы жили на достаточном удалении друг от друга почти три года. Ни черта это не дало, если не считать того, что мы жили врозь. — Дуг смотрел ей прямо в глаза, и Трейси почувствовала, как неистово забилось ее сердце. — Не хочешь задуматься над этим? Подумай, не стоит ли мне остаться тут.
В конце концов она кивнула:
— Я подумаю.
— Кстати, — вдруг сказал Дуг, — куда запропастился, черт побери, Дональд? Что-то слишком тихо в доме. Он наверху?
— Нет, в подвале. Развлекается со своими игрушками.
И тут они услышали всплеск воды, за ним еще один и громкое хихиканье.
— Что это такое? — воскликнули они дуэтом и бросились к двери в подвал. Уже на середине лестницы их глаза расширились от ужаса. Внизу все было заполнено водой, которая продолжала быстро прибывать и уже достигла третьей ступеньки снизу.
— Что за черт?..
— Дональд? — крикнула Трейси и в панике посмотрела на Дуга. — Он же не умеет плавать! Что если…
— Даже не говори такого, — успокаивающе проронил он, сбегая по последним ступенькам. — Ты же слышала его. С ним, должно быть, все в порядке.
Не успела Трейси догнать Дуга, как услышала его смешок, перешедший в хохот, эхом отдававшийся от стен.
— Что там?
— Ты только посмотри! — воскликнул он, обнимая ее за плечи, когда они спустились на нижнюю ступеньку.
Дональд сидел в прямоугольной пластмассовой лохани, в которой она обычно разводила порошок для мытья полов. Он плыл по подвалу, подгребая своими ручонками, его маленькая кругленькая мордашка светилась улыбкой, а глаза расширились от возбуждения.
— Лодка, па! Я сделал лодку!
— Ну, молодец! — воскликнул Дуг, пересек вброд подвал и подтолкнул «лодку» в сторону Трейси, а затем пошел осмотреть протекающую трубу, непрерывно изрыгавшую воду.
— Проклятая штука проржавела насквозь, — сердито проворчал он. — Нет ничего удивительного в этом потопе. Когда в последний раз ты проверяла эти трубы?
— Кто проверяет трубы? — обидчиво отпарировала Трейси. — Я почти не бываю здесь. Только когда стираю. У меня нет времени на инспектирование каждого паршивого закоулка и щели в этом треклятом доме. Когда мы его купили, все было в порядке.
— Сколько лет прошло. Все изнашивается, если не следить постоянно, — Дуг нашел нужный кран и перекрыл воду. — Это нельзя оставлять в таком виде. Придется сходить в скобяную лавку и купить новую трубу. А вы двое отправляйтесь в церковь.
Трейси выхватила Дональда из плавающей лохани и стала подниматься по лестнице.
— Трейси!
Она остановилась и оглянулась на Дуга, стоящего по колено в воде.
— Что?
— Это доказывает правильность моей точки зрения. — От его насмешливой улыбки у нее мурашки побежали по спине.
— Какой еще точки зрения?
— Я тебе нужен здесь.
Трейси решительно покачала головой.
— Ничего подобного, — усмехнулась она. — Это доказывает только, что мне нужен водопроводчик.
9
Не приняв сознательного решения позволить Дугу остаться, Трейси вдруг обнаружила, что и не настаивала на его переезде. В последующие недели он брал на себя все больше обязанностей по дому. Как если бы он спланировал стратегическую кампанию, чтобы доказать Трейси, как сильно он изменился, и как сильно она нуждалась в нем. Стоило ей только упомянуть что-либо, и он тут же все делал как надо. Большая разница по сравнению с тем, как было раньше. Тогда ей приходилось составлять контрольный список неотложных домашних дел и затем уговаривать его заняться ими между бейсбольными матчами и учебой в колледже. Сейчас же он часто даже предвосхищал ее желания.
— Черт, совсем забыла. Дональду же нужно завтра к врачу, — проворчала она как-то вечером, глядя на календарь, который она приклеила к дверце холодильника.
— Знаю, видел твою пометку на календаре.
— Сомневаюсь, удастся ли мне освободиться. Морти завтра уезжает на целый день в Мемфис для переговоров с новым поставщиком. Я не могу уйти из ресторана среди дня, оставив одного Джонни на хозяйстве.
— Какие проблемы? Я отведу Дональда к врачу.
— Но тебе же нужно на работу, — возразила она, поджимая в задумчивости губы и морща лоб. — Позвоню-ка я маме. Она с радостью отведет его к врачу. Вот только она не выносит, когда ему делают уколы. Она плачет даже сильнее, чем он.
