Он оставил ее одну в обеденном зале, где некоторое время еще были слышны звуки его удаляющихся шагов, а потом остался лишь треск пламени в камине.
Бринд долго шел извилистыми каменными коридорами, пока наконец не оказался у входа в покои даунира, располагавшиеся в уединенном гроте, врезанном в каменный утес вдали от богато украшенной части Балмакары. Пещера была остатком более древней постройки, каменная кладка которой стерлась за сотни лет.
Бринд стукнул кулаком в железную дверь, ведущую в подвал даунира. Такая дверь была бы уместна в тюрьме.
По ту сторону послышались медленные шаги. Дверь отворилась. Луч фонарного света упал на его лицо.
– Селе Джамура, это командующий Бринд из дома Латрея.
– Пожалуйста, входи, – отозвался хрипловатый голос.
Сразу за дверью, немного ссутулившись, стоял даунир.
– Селе Джамура, – повторил Бринд и скользнул внутрь.
– Я очень рад, что ты смог прийти навестить меня, командующий Бринд Латрея, – сказал даунир. – Времена сейчас интересные.
– Как всегда, – заметил Бринд, наблюдая, как даунир запирает за ним дверь.
С ног до головы покрытый коричневой шерстью, даунир носил лишь набедренную повязку. Он на полкорпуса возвышался над Бриндом.
Казалось, что он всегда стоит и ходит, чуть согнув колени, – наверное, потому, что вокруг не было никого одного роста с ним и ему не с кем было поговорить. Его глаза напоминали черные мячи, посаженные на узкую, очертаниями напоминающую козью голову, из пасти торчали клыки в локоть длиной.
– Как поживаешь, Джарро? – спросил Бринд. – Мне передали, что ты хотел меня видеть.
Невозможно большой ладонью даунир показал на стул. Три стены его пещеры от пола до потолка занимали полки с книгами; еще больше книг было навалено вокруг каждого предмета простой деревянной мебели. Среди них часто попадались очень красивые, хотя и потускневшие от времени переплеты.
На столе в дальнем конце комнаты лежал труп овцы, от которого в помещении дурно пахло.
– Не мешало бы покурить тут благовониями, – проворчал Бринд.
Джарро нахмурился, подумал с минуту, потом сказал:
– А, это шутка. Очень хорошо, Бринд Латрея, очень хорошо. «Ирония» – кажется, так это у вас называется?
Откинувшись на спинку стула, Бринд подобрал с пола книгу, но обнаружил, что она написана на незнакомом ему языке. Судя по шрифту, она могла быть откуда-нибудь с Болла, Тинеаг’ла или другого дальнего аванпоста империи.
– Это об истории танца на Фолке, – пояснил Джарро.
– Что-то не похоже на фолкский.
– Ты прав, Бринд Латрея. Но этот труд написан больше тысячи лет назад, а языки меняются.
Бринд поджал губы и отложил фолиант.
– Я обратился к ней из-за Снежного бала, который устраивают высокородные люди и румели. Надеюсь, я тоже смогу его посетить.
– Почему бы и нет, – сказал Бринд. – Ты ведь не пленник.
– В самом деле, не пленник, хотя иногда у меня такое чувство, будто я в плену. Никто не заходит ко мне просто так, только когда хотят получить от меня помощь в решении их мелких проблем. А ведь я не оракул. И не владею магией. И кроме того, я ведь не знаю…
Даунир отошел к полке поставить книгу на место:
– Как идут занятия?
– Ничего нового. Никаких открытий. Хотя истории Бореальского архипелага довольно занимательны. В текстах много несовпадений, и это наводит меня на мысль о том, что реальная жизнь была куда богаче, чем история, написанная о ней, а история короче, чем жизнь. К тому же у меня… очень много времени. Поэтому я не тороплюсь. Книги, которые я прочел в предыдущие Оледенения, были очень интересны. Похоже, что луны погубили немало цивилизаций до нас, и каких цивилизаций! Так что у нашего Совета есть все причины для волнения.
Джарро подтолкнул вперед огромный стул из кованого железа, с толстой подушкой на сиденье. Испустив вздох, громкий, как дальний раскат грома, даунир сел и откинулся на спинку стула. В руке он держал книгу, том в кожаном переплете, размером с крышку небольшого стола.
– Это «Книга чудес земли и неба», и речь в ней идет о веках столь далеких, что нам они кажутся легендарными. Сегодня я прочел здесь, что некогда наши леса были уничтожены полностью. И мы зовем наши сегодняшние деревья именами тех семян, в виде которых они были схоронены тогда в земле. А еще я прочел, что солнце когда-то было намного желтее нынешнего. Если это правда, то наше светило постепенно теряет силу, а значит, умирает. Но и на этих страницах – возможно, предсказуемо – нет ничего о моем происхождении. Я по-прежнему полон печали.
Бринд не раз уже выслушивал философские рассуждения Джарро. Говорили, будто он провел в стенах города больше тысячи лет, почти столько, сколько эта груда камней зовется Виллджамуром. То же говорит и сам Джарро. Его нашли, когда он в полном беспамятстве бродил по обледеневшему северному побережью Джокулла. Он прожил такую долгую жизнь, что теперь его считали бессмертным, но Бринд мрачно думал, как жить, когда не знаешь своих корней. В этом отношении у них с дауниром было кое-что общее. Богатые родители усыновили Бринда в раннем детстве, и он понятия не имел о своем истинном происхождении. Хотя кому интересно, откуда мог взяться альбинос?
– А как у тебя со здоровьем? Хорошо себя чувствуешь? – спросил Бринд.
– Нет, мало двигаюсь. Завидую тебе, ты всегда спешишь то с одним поручением, то с другим.
Одной фразой Джарро умудрился обесценить всю карьеру Бринда.
– Ты должен как-нибудь взять меня с собой, потому что мне хотелось бы увидеть архипелаг своими глазами. Может быть, это подтолкнет мою память, – возможно, я узнаю что-нибудь из того, что видел в прошлом. Было бы забавно.
– Почему бы и нет, если это поможет? Но судя по всему, ты еще ничего не слышал о нашем последнем задании.
И Бринд в подробностях изложил дауниру все, что приключилось с ним за последние дни.
– В самом деле ситуация сложная, – согласился Джарро. – Что ж, как говорится, я приложу для тебя к земле мое ухо.
– Спасибо, – сказал Бринд. – Слышал об императоре?
– Да. И снова любопытно. Но он ведь был не в своем уме, так?
– Теперь я еду за его старшей дочерью, она будет нашей императрицей.
– Джамур Рика? Конечно. А разве она не ребенок?
– Нет, ей уже двадцать.
– Как быстро растете вы, люди! – Собственная проницательность, похоже, привела даунира в восторг.
Они обсудили последние городские новости, события в лагере беженцев за его стенами. Потом Джарро принялся что-то бормотать о диких цветах Джокулла и Маоура. Бринд послушал-послушал и мягко прервал его излияния:
