Книга Музыка любви - Анхела Бесерра

Справившись наконец со змеем, юноша передал бечевку Соледад и запустил своего, до сих пор покорно лежавшего на земле. Жоан бежал с ним по пляжу, пока ветер не сжалился и не подхватил змея, принимая его под свою опеку. Теперь в небе танцевали два змея, сходясь и расходясь, будто дразня друг друга ритмичным покачиванием элегантных хвостов. Пришла пора отправить вверх по веревке свои желания.

Жоан обернул свой листок вокруг веревки в самом низу, закрепив его в месте надрыва. Соледад последовала его примеру. Повинуясь порыву ветра, послания решительно заскользили вверх.

Чем выше поднимались бумажки, тем беспокойнее вели себя змеи. Справляться с их виражами становилось все труднее. Увидев, что веревки вот-вот перехлестнутся, Жоан попытался отойти подальше, но не успел. Змей Соледад сделал головокружительный скачок и обвился вокруг его змея. Внезапно небо из лазурного стало серым. Ветер утратил свое игривое дружелюбие и с нарастающей жестокостью принялся швырять яркие восьмиугольники по воздуху, все больше запутывая веревки.

Змеи сталкивались, калеча друг друга ударами. Длинные хвосты отчаянно рвались на волю, стремясь продолжить танец, но только сильнее затягивали образовавшиеся узлы. Клочки бумаги, дрожа на ветру, казалось, изо всех сил пытаются удержаться, не сорваться вниз. Жоан и Соледад отчаянно тянули на себя веревки, пытаясь смотать их и вернуть змеев из опасного полета. Но борьба за их спасение от неминуемой гибели была обречена на провал. Не выдержав ярости воздушного потока, веревки оборвались. Змеи, утратив связь с землей, еще долго летели над морем, сплетясь в тесных объятиях, пока волны не поглотили их. Безмолвно наблюдали Жоан и Соледад за их падением, предвещавшим крушение мечты.

Андреу отложил синюю папку и потянул к себе зеленую, в которую Гомес сложил фотографии, сделанные во время наблюдения за Авророй. — Прежде чем вы откроете эту папку, сеньор Андреу, позвольте вам кое-что рассказать о моих находках. Сначала я хотел бы показать вам вот эту. — Он взял со стола папку белого цвета, где хранились материалы о супружеской жизни Жоана Дольгута.

— Гомес, вас никогда не учили, что от перемены мест слагаемых сумма не меняется? — надменно процедил Андреу. — Сейчас я хочу посмотреть зеленую, ясно? — Ему не нравилось чувствовать себя до известной степени во власти этого детектива.

— Капитан приказывает, матрос выполняет, — бодро откликнулся Гомес. О ежедневных передвижениях Авроры Вильямари у него было собрано подробнейшее досье. — Объект проживает на улице...

— Только не надо сообщать мне адрес, который я сам вам дал. Прекратите юлить, Гомес. Опустите очевидное и переходите к сути.

— Как пожелаете, я просто хотел соблюсти порядок. — Он ослабил узел чересчур туго затянутого галстука. — Сеньора Вильямари обычно проводит большую часть дня в доме на бульваре Колом, где жила покойная. Мне удалось поговорить с консьержкой — вы себе не представляете, какого труда стоило заслужить доверие этой мегеры, — Гомес никогда не упускал случая подчеркнуть свои заслуги, — и она снабдила меня интересными сведениями. Сеньора Соледад поселилась там со своим мужем в 1950 году. Говорят, она тогда была очень красивой женщиной, утонченной и элегантной, с манерами настоящей аристократки. Она урожденная колумбийка, а ее муж — каталонец, но много лет прожил в Колумбии. Похоже, его отец, текстильный магнат, во время гражданской войны перебрался с семьей в Новый Свет ради спокойствия и безопасности.

— Продолжайте, Гомес, вот это уже интересно. Выходит, старуха была богата?

— Да что вы, сеньор Андреу, консьержка говорит, им едва хватало на самое необходимое. Они приехали в Барселону практически без гроша в кармане. Муж был странным типом, немногословным и холодным, как глыба льда. Видимо, считал, что банкротство покрыло его позором. Дочка, Аврора, родилась у них довольно поздно, зато, по словам мегеры, весь дом восхищался ее необыкновенной игрой на пианино.

— Эта женщина, — Андреу достал из папки одну фотографию и теперь внимательно изучал ее, — играет на фортепиано?

— Я к этому и веду, сеньор Андреу, разве не видите? — Гомес изо всех сил старался подогреть интерес собеседника. — В доме до сих пор помнят день, когда дедушка прислал ей из Колумбии рояль, настоящий «Стейнвей». Целое событие: грузчикам пришлось поднимать его на блоках через окно. Ходят слухи, что, когда Аврора вышла замуж, инструмент почему-то потерял звук, хотя ее мать тратила чуть ли не все свои гонорары за вышивание на техников и настройщиков. Соледад, дама, с которой встречался ваш... — он поспешил поправиться, пока Андреу не убил его взглядом на месте, — Жоан Дольгут, обладала незаурядным певческим голосом. Она руководила хором в церкви Мерсе, и соседи все как один ходили слушать их воскресные выступления. Смотрите, а вот тут еще информация о детстве ее дочери. Аврора училась у монахинь в пансионе Беллависта, занималась фортепиано в консерватории... — Гомес заметил, что Андреу пропускает его речи мимо ушей. — Если, хотите, это я пропущу, в отчете все разложено по категориям: А — рождение, Б — детство, В — отрочество, Г — замужество... — Подстегиваемый суровым взглядом, он сменил тему: — Любопытный факт: несколько дней назад сеньора Вильямари позволила уличной гадалке раскинуть для нее карты. Фотография прилагается. — Детектив протянул Андреу снимок, и тот вновь почувствовал, как некая неодолимая сила приковывает его взгляд к Авроре. Продолжая слушать, он закрыл рукой ее лицо на фотографии, оставив одни глаза, следящие за ним с безмолвной настойчивостью. — Гадалка, должно быть, сказала ей что-то неприятное, так как она в спешке встала и ушла, не дослушав до конца.

— Что за чушь, Гомес?! Кто же станет верить этим мошенникам? Не забивайте мне голову подобными глупостями.

— Нам трудно это себе представить, но порой такие вещи работают. Была одна прорицательница в Севилье, которая про будущее все знала; так вот, к ней некая герцогиня ходила, переодевшись проституткой, чтобы не узнали! И особы королевских кровей обращались к гадалкам, и правительственные чиновники накануне выборов до сих пор...

— Не отвлекайтесь Гомес, давайте дальше.

— Другой любопытный факт: дед Авроры или, если угодно, отец Соледад был неутомимым путешественником и объехал половину земного шара со своей семьей. И это в двадцатых — тридцатых годах, когда путешествия стоили неслыханно дорого. Мне удалось посмотреть на его путевой дневник, сама Аврора мне его показала, хотя подтвердить свои слова фотографией я не могу.

— Хорошо, хорошо... И какая нам польза от дедушкиного дневника?

— Немалая. Внучка-то, оказывается, знатного рода. — Гомес заговорщицки подмигнул. От него не укрылось, что Андреу не переставая разглядывает фотографии Авроры.

— Напоминаю вам, что предметом нашего расследования является мать, а не дочь.

— Вот именно, сеньор Андреу. Яблочко от яблоньки, как известно, недалеко падает.

Андреу одолевало желание закончить поскорее беседу и спокойно выпить в одиночестве двойную порцию виски со льдом. Все, связанное с отцом, держало его в таком напряжении, что усталость давала о себе знать. Кое-что начинало проясняться. На данный момент у него было больше данных о Соледад, чем об отце, история которого все еще зияла многозначительными пробелами. Но для одного дня он узнал вполне достаточно; он уже по горло пресытился общением с этой назойливой посредственностью, с которой к тому же пот льется не ручьями, а прямо-таки водопадами.