— Экипаж в панике. Орловский хотя бы прикрыл лицо трупа!.. Оно просто ужасно: выдавленные глаза, нижняя челюсть жутко перекошена. Не человек, а горгулья! И это в нескольких сантиметрах от широкоформатных линз телекамеры.
Тут заговорил адмирал:
— В следующее погружение водолазы могут переместить труп в соседнюю, пустую шахту. Тогда им не придется сталкиваться с ним каждый раз при выходе в океан и возвращении на корабль. И остальные члены экипажа прекратят нервничать. Затонувшая субмарина всегда вызывает чувство тревоги, а неприкрытое тело с удавкой вокруг шеи и подавно. Итак, похоже, на «Владивостоке» живых нет.
Немеров согласно кивнул.
— Ну что ж. Значит, спасательная операция отменяется. — Руденко на мгновение задумался.
Теперь он обязан был отыскать вахтенный журнал и коды, добыть желтый контейнер для Чернавина и замаскировать следы вторжения. Но как быть с водолазами, если те откажутся идти на борт «Владивостока»? Впрочем, это уже забота Немерова.
— Полтора часа отдыха, — сказал адмирал.
Остров Курлак сверкал огнями, словно рождественская елка. Небо озаряли сигнальные ракеты. Из мощных прожекторов, установленных вокруг станции, вздымались яркие столпы света.
Остров был маленький — не более двух миль в длину и одной в ширину. Лед, который Хэнли представляла себе белым и прозрачным, показался ей лилово-сине-зеленым.
Гондола раскачивалась под куполом парашюта, подобно маятнику. На вершине ледяного гребня виднелся комплекс ветряков — огромных пропеллеров и стенок для улавливания ветра. Сверху станция выглядела как скопление куполов и галерей: обиталище ученых, свершающих трудовой подвиг посреди замерзшего океана.
Поодаль от округлых строений Хэнли увидела странные прямоугольные фермы: одну длинную пересекало несколько коротких. Хэнли понятия не имела, что это такое; любопытство начало вытеснять в ней панику.
Прямо под собой Джесси едва различила расчищенную взлетно-посадочную полосу.
— Говорит станция «Трюдо». Пожалуйста, ответьте.
— Д-д-да, д-д-док-ктор Д-д-джес-с-си Хэ-хэнли. — Ее все-таки трясло от страха.
— Мы видим вас, доктор Хэнли. Вы идете на условленную отметку.
— Спаси-и-ибо.
— Не за что. Вы сейчас приземлитесь, будьте готовы. Конец связи.
Гондола ударилась — и тяжело подскочила. Дважды.
— Господи помилуй, — пробормотала Хэнли и дернула красный рычаг.
Ничего не произошло.
Какая-то панель от радиоустройства упала ей на колени, когда овальный «комод» перекатился на бок. Люк открылся; теплый воздух в гондоле мгновенно превратился в пар. Холод сковал легкие, будто Хэнли нырнула под воду. Под ледяную воду.
От волнения она забыла опустить щиток шлема! Хэнли быстро исправила ошибку и проверила огонек. Тот сначала мигнул красным, потом позеленел — слава Богу! Но огромный парашют, не отсоединившись, тащил гондолу по льду.
«Господи, спаси и помоги!» — взмолилась Хэнли.
Голоса в радиоэфире перекрывали друг друга, пока «комод» волочился по снежному насту, скрипя и подпрыгивая. «Набирает скорость», — поняла Хэнли. Через люк выпадали капроновые мешки.
Послышался ужасный скрежет металла, и что-то содрало оболочку с гондолы, словно кожицу с луковицы, однако аппарат не замедлил движение.
— Я потерпела аварию, потерпела аварию! — закричала Хэнли.
— Джек, сможешь ее поймать? — прозвучал голос в передатчике.
— Думаю, да. Еду за парашютом.
— Аккуратнее с колесами.
Гондола содрогнулась в последний раз и замерла.
— Живы, доктор Хэнли? — спросили по радио.
Хэнли глубоко вздохнула, закрыла глаза и обняла мягкую игрушку.
— Хьюстон, гончая приземлилась.
— Прошу прощения, не понял.
— Я в порядке. — От облегчения у нее шла голова кругом. — В порядке. — И она громко засмеялась.
В проеме наверху возник мужчина и буднично прислонился к бортику, словно к наличнику соседского окна.
Добро пожаловать в зимнюю сказку! Доктор Хэнли, полагаю? — Человек подал ей руку, она протянула в ответ свою. — Quel honneur.[15]
— Можете звать меня Джесси.
— Enchanté.[16]— Он пожал ей руку. — Как мило со стороны Комитета прислать вас. И как мужественно с вашей стороны прилететь.
— О, я с удовольствием.
И Хэнли принялась дергать ремни. Она была с ног до головы засыпана каким-то мусором, в основном упаковочными пенопластовыми хлопьями, что вывалились из разорвавшихся при приземлении упаковок.
— Вы отведете меня к своему руководителю?
— Я ваш руководитель, мадам. Меня зовут Эмиль Верно, я начальник станции. Разрешите вам помочь.
Верно вновь подал ей руку, и она принялась неловко выбираться из гондолы.
— Вы не играете в бридж? — поинтересовался он.
— Нет. Никогда не пробовала.
— Жаль, нам вечно не хватает хороших игроков в бридж. Впрочем, полагаю, у вас все равно будет не слишком-то много свободного времени.
Две фигуры в полярных костюмах принялись извлекать груз и складывать его на сани, прицепленные к ярко-полосатой, почти девятифутовой высоты машине с розовыми шинами. Она напоминала грузовик с гигантскими колесами, которые Хэнли видела как-то по кабельному телевидению. Еще дюжина таких же машин стояла в двадцати ярдах, окружив «комод»; одна придавила колесом парашют, чтобы выгнать из него воздух.
Хэнли махнула рукой:
— Меня чуть не прикончил вот тот торос?
— Да. — Верно подошел к фантастически изогнутому ледяному ребру. Свет лампы заскользил по гладкой поверхности.
Ветер усилился, и торос жалобно, словно пила, запел.
— Он прекрасен, — произнесла Хэнли.
Начальник станции подвел Хэнли к вездеходу и указал на скобы для ступней; Джесси взобралась в кабину и устроилась на эргономичном сиденье. По радио раздалось шипение помех, кто-то сказал что-то по-французски.
Один за другим погасли прожекторы. Верно по-французски ответил по радио; автомобили выстроились в вереницу и потянулись к матовым огням станции.
— Кто меня спас? — спросила Хэнли.
Отважный Джек Нимит, — ответил Верно, — наш инженер. Он вечно вгоняет нас всех в краску своей смелостью.
Большая платформа на шинах-баллонах проехала мимо них в обратном направлении. Верно объяснил, что ее послали взять гондолу и подобрать рассыпанные припасы.
