Люк закрыли и заперли. Хэнли услышала прощальное похлопывание по оргстеклу. По внутренней связи раздался голос командира экипажа:
— Счастливого пути, мэм. Не нахватайтесь воды!
Самолет ухнул в стофутовую воздушную яму.
— Боже, — только и вымолвила Хэнли, когда желудок словно подпрыгнул к ушам.
— Шестьдесят секунд, — объявил пилот.
Фюзеляж плясал из стороны в сторону. Дверь грузового отсека с грохотом распахнулась. Из-за внезапного контраста температур вход тут же заволокло туманом.
Хэнли выдохнула через рот и облизнула губы. Бросила взгляд на рычаг устройства, отсоединяющего парашют. Тело ее было стянуто ремнями безопасности крест-накрест, голова неподвижно закреплена воротом и предохранительными ремешками. Все пространство вокруг заполняли ее припасы: нейтрализаторы ядовитых металлов, антибиотики, шины, пробирки для образцов, питательная среда для бактерий, стерильные чашки Петри, а также костюм биологической защиты, альбом с последними фотографиями Джоя, «Цветочные лекарства» Баха, справочник по кинезиологии, кассета со звуками морского прибоя, записанная сыном, пять компакт-дисков с музыкой для медитации и восемь тюбиков органических увлажнителей.
— Пятьдесят секунд.
Трясти стало так отчаянно, что Хэнли испугалась, как бы не развалился самолет.
— Джесси! — услышала она Стивенсона по внутренней связи.
Огромный реактивный самолет жестоко швыряло из стороны в сторону.
— Что?
— Как тебя уломали ввязаться во все это?
— Понятия не имею. А что, хочешь отговорить? Это нетрудно.
— Тридцать секунд, — раздался голос второго пилота. — Убрать тормозные колодки.
Судя по звуку, подняли металлический заслон. Двигатели надрывались, с воем рассекая воздух; ревела гидравлика.
— Как же я все это ненавижу, — с чувством пробормотала Хэнли. — Хочу домой!
«Старлифтер», задрав нос, пошел вверх, а «комод» неумолимо заскользил по направляющим к открытому хвостовому люку и вывалился в бесконечность.
Внезапно наступила тишина.
Хэнли представляла, что будет перышком парить в невесомости, — оказалось, что она камнем несется вниз.
Орловский отчаялся услышать ответ на свой стук и пошел вниз, к зияющей дыре у основания рубки. Вскоре он обнаружил еще одну пробоину немного длиннее, но не шире. Орловский двинулся вперед. Свет, поплясав в темных панелях с переключателями и дисками, остановился на человеке, пристегнутом ремнями безопасности к креслу. Это был рулевой.
Водолаз медленно обшарил лучом фонаря пост управления и сфокусировал линзы. Световой конус превратился в яркий узкий луч и проник через люк в заднюю часть корабля.
Везде, насколько хватило глаз Орловского, люки были открыты. Бездыханные тела членов экипажа плавали в коридоре.
Мертвые в воде всегда производят жуткое впечатление. Но эти… эти были гораздо страшнее.
Орловский пересчитал тела. Одиннадцать. Ему часто приходилось нырять в местах кораблекрушений, но нигде он не встречал столь странные трупы. Позы у них были совсем не такие, как у обычных утопленников. Одни согнулись пополам, другие резко выгнулись назад… А главное — они не покачивались на воде.
Что-то толкнуло водолаза в плечо. Он вздрогнул. Захотелось немедленно покинуть «Владивосток». С трудом Орловский обрел душевное равновесие. Он обернулся и увидел человеческий затылок с развевающимися светлыми волосами. Покойник висел над Орловским вниз головой. Водолаз осторожно опустил труп. Скорченное тело напоминало эмбрион, заспиртованный в стеклянной колбе. Лицо было совершенно белое. Глаза… Орловский подтянул тело поближе. Глазные яблоки не закатились под веки, как это обычно бывает. Радужные оболочки и зрачки попросту отсутствовали.
«Хищные рыбы? Исключено. Не в этих водах и не так быстро», — подумал водолаз.
Он поймал за ногу труп, который бился о потолок.
Руки зажаты между колен, лицо искажено судорогой, рот широко раскрыт. Глаза закрыты. А если приподнять веко… Все белое: радужной оболочки нет… выедена… разрушена.
Орловский повел лучом фонаря по отсеку, всматриваясь в лица мертвецов. У всех были одинаково пустые глазницы.
— Номер два, вы на пределе. Где находитесь?
— На посту управления, — отозвался Орловский.
— Что вы обнаружили?
— Лодка полна воды. Одиннадцать погибших. В коридорах, наверное, больше. Люки между отсеками открыты.
Вытянутые руки рулевого покачивались у штурвала, как у лунатика в пантомиме.
— Номер два, вы превысили лимит времени. Возвращайтесь в шлюз.
Лейтенанту пришлось повторить дважды, прежде чем Орловский подтвердил получение приказа. Подплыв к пробоине, водолаз вдруг вернулся к рулевому и отстегнул его от кресла. Обвязав трос вокруг шеи трупа, Орловский отбуксировал его к дыре в корпусе лодки, вытолкнул наружу и вылез следом.
Тело ударялось то о скалу, то о борт субмарины, пока сержант выбирался на чистую воду. «Этот парень уже не чувствует боли», — успокоил себя Орловский и двинулся навстречу буксиру. Холод пробирал до костей, несмотря на циркуляцию тепла под костюмом. Ушные раковины заложило. Орловский на несколько секунд затаил дыхание, и слух пришел в норму. Зато онемели икроножные мышцы. Водолаз вынужден был остановиться и размять их. Лишь тогда он обернулся и взглянул на разбитую лодку и на свою ношу. В свете фонаря выступил берег фьорда. Орловский смерил его взглядом, насколько позволил луч. В этот момент он почувствовал себя скалолазом, крупинкой, бросившей вызов каменному величию.
ГЛАВА 11
Начин рвал и метал. Орловский воспринимал головомойку с философским спокойствием, восседая на жестком глубоководном шлеме в заваленной оборудованием компрессионной камере и глядя вверх в телевизионный объектив. Лейтенант бурлил гневом по поводу несанкционированных действий сержанта, включающих, кроме всего прочего, доставку на борт судна трупа:
— На удавке! Словно висельника!
Адмирал попросил Начина уступить ему место перед экраном, чтобы самому расспросить Орловского.
— Скажите, сержант, почему вы притащили тело в затопленный ракетный колодец и привязали к стенке?
Орловский ответил честно:
— Боялся, что никто не поверит моим словам.
Руденко пригласил к экрану Немерова и двух бортовых хирургов и велел водолазу снова описать обстановку на «Владивостоке». Затем адмирал позвал командира подлодки и военных врачей в свою каюту — обсудить услышанное.
Врач, присевший на койку, заметил:
— Уже ходят слухи о том, что в шестой шахте плавает труп.
Немеров немедленно подхватил:
