тем как куда-нибудь выйти.
А вот светляка он забыл дома.
Ящеры разбрелись по окраинам, кто лежал, кто привалился к камням, а кто пытался взобраться на стену, — правда безуспешно. Зур’даха интересовало другое, — увеличилась ли его скорость, сила, крепость его тела? Все то, с помощью чего одолевал его Саркх. То, что реально полезно и применимо в драке.
Сравнялись ли они теперь?
Гоблиненок посмотрел на замазанную татуировку. Да, он конечно помнил и знал, что Саркх прошел три таких ритуала Поглощения, а он всего лишь один, но… разница ведь не должна быть теперь такой большой?
* * *
Шамира сидела задумавшись.
Ей все это не просто надоело, а уже выбешивало до потери контроля. А сейчас же, ситуация перешла все возможные мыслимые пределы.
Ладно! Она еще кое-как могла смириться с тем, что он трахает эту суку. На это она никак не могла повлиять. Эту неизбежность она приняла давно, как свершившийся факт.
Но то, что он сделал сейчас…Это было за гранью дозволенного.
Ксорх отдал ей ядро! ЯДРО!
Это собственность рода,семьи!
Даже если эти ядра пылятся и никому не нужны, они должны быть в хранилище! И уж точно не раздаваться чьим-то выродкам, чужакам.
Конечно, Шамира не имела права ни трогать, ни смотреть, ни считать ядер, — это была половина жилища мужа, его личные помещения, комнатки.
Но удержаться было выше ее сил. Она знала каждое ядрышко наперечет. И сразу заметила пропажу.
Он-то, наверное подумал что она не заметит? Заметила. Отлично заметила. Моментально.
И сразу поняла кому он его понес. Этой шлюхе. И столь же совершенно очевидно, что ядро нужно было не этой шлюхе, а ее сынку. Этому выродку.
Шамира сплюнула, сжав руку до боли в кулак. Звонко хрустнули костяшки.
Ничего, — подумала она, — эта тварь получит свое, за все.
Да, Ксорх больше не может смотреть на нее.
Шамира окинула себя оценивающим взглядом.
Попробовала бы эта сука рожать каждый год по выводку, чтобы тогда от нее тогда осталось?. Какая желанная для мужчин красота осталась бы в ее теле? Никакая!
Была бы как бочка, и от ее точеной фигурки не осталось бы и следа, а лицо бы располнело как кусок жирной вонючей задницы.
Но ничего, — она победно улыбнулась. Сегодня этому придет конец.
Перед лежала небольшая каменная коробочка в которой ползали суруты, небольшие, с фалангу пальца, черви. Ядовитые, опасные, и обожающие жрать живую гоблинскую плоть. Специально приученные к этому.
Конечно, лично, Шамира мстить этой суке не будет. Для этого хватало других, — ненавидящих ее зур.
Вот и сейчас, к ней должна была придти эта толстая зура, которая и воспользуется сурутами. В том, что эта толстая, но ловкая самка сумеет скрутить маленькую и тонкую Айру, она ни капельки не сомневалась.
Скоро от хорошенького личика этой зуры, да и вообще от нее, останутся одни ошметки.
Посмотрим тогда, — подумала Шамира, — будет к тебе ходить Ксорх, или нет?
Будет ли к тебе вообще кто-то ходить?
И она уже прекрасно знала ответ.
* * *
Возвращался Зур’дах не спеша. Глаза болели и их хотелось постоянно тереть, будто туда сыпанули песка. Хотелось спать.
Вроде бы он только посидел пару часов, порисовал, понапрягал глаза, а силы испарились, как после целого дня работы.
Прошел мимо хаотично разбросанных жилищ изгоев, всех видов и размеров, — никто и не пытался сделать все одинаковым, — как построилось, — так построилось, в отличии от других кругов племени, где-то одно жилище напоминало другое.
Несмотря на усталость глаз, мальчику стоило больших усилий случайно не переключится на новое зрение.
Пиная попадавшиеся под ноги камешки, иногда случайно, иногда специально, он почти дошел до родного круга, — круга зур.
Приостановился. Почему-то о том, что его могут поймать и избить, мальчик вспомнил только сейчас. Саркх может и отстал от него на целую неделю, пока нога придет в норму, но Ташка точно будет ждать любой удобной возможности поймать его. А получать побои второй раз за неделю совсем не хотелось.
Заметив, что в общем-то почти никого снаружи не было, — Зур’дах пригляделся. Просто, без особого взгляда. Было как -то по странному тихо. Непривычно тихо. Именно возле жилищ зур. Где-то позади еще слышался и доносился мутный гул от изгоев, а справа от племени в целом.
А тут же…будто все вымерло.
Почему так тихо?
Недоброе предчувствие возникло в животе, заставляя там внутри все переворачиваться. Шел мальчик с опаской. Шаг за шагом. Вот одно жилище, обогнул, огляделся. Второе. Третье.
Через пару пройденных шалашей и разбросанных камней, которые использовались для сушки вещей, — будет видно ряд шалашей вместе с маминым.
Что-то было не так. Но что?
Тело его было напряжено до предела и готово в любой миг сорваться на бег избегая опасности.
Свернув за очередное криво стоящее жилище, он заметил что-то возле дома мамы. Все жилища зур были с задернутыми пологами.
Что это? Куча тряпья?
Вдруг, смутная, жуткая догадка заставила его посмотреть, прищурить глаза и взглянуть по-новому.
Зур’дах включилновое зрение, появились полосы, но зато он мог рассмотреть в деталях шкуры укрывавшие шалаш матери, где шерсть выпала, где совсем истончилась.
Нет, ниже!
Взгляд как назло подчинялся неохотно, уставшие глаза просто включились и приблизили совсем не то, что его интересовало.
Он с усилием перевел взгляд ниже.
И сразу сорвался в бег.
— Мама! — срывая голос кричал он на бегу. — Мама!
Не может быть, не может быть! Только не это…
Что-то, в лежащем тряпье выглядело знакомым. Слишком знакомым. Эту накидку всегда всегда носила мама. Он узнает ее из сотен похожих.
Гоблиненок преодолел оставшееся расстояние за десяток мгновений. Сердце болезненно сжалось в ожидании чего-то неотвратимого.
— Мама!
