в юрту, и трех слуг, подававших напитки и яства. Поэтому его репертуар в основном был заполнен песнями о любви — он постарался вспомнить эстрадные песни 80-90-х и заметил, что покорил сердца половчанок, ведь суровые кипчакские воины не так часто говорили своим женщинам столько комплиментов. Бике весь вечер не сводила своих прекрасных глаз с певца, и он спинным мозгом чувствовал, что творится в душе у девушки.
После окончания представления Сергея угостили кислым вином и мясом. После того, как все гостьи разошлись, к нему подошла Бике, поблагодарила за пение и долго расспрашивала парня про его родные края, а он рад был рассказать ей все, что мог вспомнить и придумать.
— Возьми этот подарок в знак благодарности за то, что ты спас меня от смерти вчера и от тоски по отцу и братьям сегодня, — сказала Бике, сняла со своей руки небольшое медное колечко и протянула его Сергею.
— Это большая честь для меня, хатун! Я буду беречь твой подарок пуще зеницы ока, — поблагодарил её Матвеев. — Если я могу быть еще чем-нибудь для тебя полезен — только скажи…
— Ступай отдохни, завтра у тебя начинается новая работа в услужении у старого Гиргеня, а вечером снова за тобой придет моя служанка. Мне пришлись по душе твои песни, и я хочу услышать их опять.
— С удовольствием, Бике-хатун! Уже жду завтрашнего вечера, — сказал Сергей, поклонился ханской дочери и вышел из юрты в ночную Шарукань.
На улице стояла глубокая ночь, огни уже почти везде были погашены, и возвращаться в лагерь рабов ему пришлось в полутьме. Часовые возле ворот Шарукани проводили Сергея и сопровождавшего его слугу Бике долгим и пристальным взглядом. По пути к своей циновке Матвеев проанализировал прошедший день. Эффект, произведенный им на Бике и других половецких девушек, тешил его самолюбие. Медное колечко, подаренное ему ханшей, висело теперь на веревочке рядом с нательным крестиком (парень не решился одеть кольцо на руку) и красноречиво свидетельствовало о расположении к нему молодой хатун, что само по себе было заманчиво. Предстоящая служба у шамана тоже вселяла в него надежду приобщиться к половецкой медицине и узнать для себя что-нибудь новое, что можно было бы применить на практике в этом мире. В общем, пока все складывалось относительно неплохо. Жаль только, что невозможно поделиться этими мыслями с Николой — он бы тоже разделил радость со своим другом.
На следующее утро Сергей пришел к старому шаману Гиргеню, который жил в юрте недалеко от стен Шарукани. Шаман был предупрежден о приходе нового слуги, но все равно разыграл удивление. Гиргень оказался неряшливым стариком с никогда нечесанной копной волос и отвратительным запахом изо-рта. Он подробно расспросил Матвеева о его прошлом, узнал, что парень обучен грамоте и имеет кое-какие навыки в лекарском деле, а потом дал своему новому помощнику первое задание…насобирать хворост, нарубить дров и разжечь костер. Потом необходимо было принести воду из колодца, почистить казан и т. д. Шаман привлекал Матвеева только к хозяйственным работам. С разочарованием Сергей понял, что старик не намерен ему давать никаких заданий, связанных с медициной, потому что боится вырастить конкурента. «Ну ничего, — не расстраивался Серега, — от меня ты так просто не избавишься. Буду служить тебе, старый ворчун, подольше — со временем все и сам узнаю».
В перерывах между делами Матвеев периодически доставал из-за пазухи медное колечко с восточным орнаментом, смотрел на него и ждал вечера, чтобы поскорее увидеть снова ханскую дочь и подтвердить свою догадку по поводу чувств Бике к нему. Как и обещала хатун, как только начало смеркаться, в юрту Гиргеня пришла Гульнара — служанка Бике — и забрала Матвеева к неудовольствию старика, который хотел загрузить парня очередным заданием.
Когда они вошли в юрту хана Тарха, Бике встретила парня радостной улыбкой и внимательно слушала его песни, поглаживая свою любимую персидскую кошку, сидящую на ее коленях, а потом пригласила его присесть на ковер, где уже стояли угощения и напитки. Как и в предыдущий день, Сергей остался разговаривать с Бике, когда все ее гости разошлись, и их беседа закончилась только с пением первых петухов. Матвеев все это время украдкой смотрел на Бике, но при этом делал вид, что рассматривает её кошку. Они много говорили о культуре и обычаях русичей и половцев. Сергей рассказывал девушке интересные факты из истории и географии — про гуннов и Римскую империю, про великих полководцев, про горы и моря, невиданные доселе для половцев, и про то, что никак не могла знать дочь кочевника, а она слушала его, не перебивая.
— Откуда ты так много всего знаешь? Даже моему отцу и Ченегрепе есть, чему у тебя поучиться, — спросила Сергея девушка, когда он замолчал.
— У нас в монастыре много книг и рукописей имелось. Вот я их почти все и прочел. А читать я с детства страсть как люблю.
— А меня грамоте обучишь? Конечно, девушке читать вроде как не положено, но я тоже хочу получше узнать обо всем, что находится под Вечным синим небом. Мне будет очень приятно тебя видеть у себя в юрте вечерами. Научи меня, и я буду всегда тебе благодарна.
— Тогда я буду с нетерпением ждать завтрашней встречи, Бике-хатун.
— О, как бы я хотела, чтобы этот вечер наступил уже сейчас! Но тебе уже пора уходить… Не задерживайся же завтра! — сказала ханская дочь и долго смотрела вслед Сергею, стоя у входа в юрту.
Теперь Матвеев не сомневался — он, сам того не ожидая, покорил сердце Бике и даже не знал, радоваться этому или нет. С одной стороны, было приятно осознавать, что в него влюблена дочь одного из главных половецких ханов, а с другой — он понимал, что об их серьезных отношениях не может быть и речи, ведь что с ним в таком случае будет, когда вернутся из похода ее отец и братья?
* * *
Послушавшись совета волхва, Любомир не пожалел — действительно, в дупле высокого дуба он нашел старое потертое, но вполне еще пригодное, седло и запас еды. А ровно через семь дней от встречи со стариком русич увидел вдалеке стены родного Переяславля. Страже у ворот он жестами показал, откуда приехал, и что у него есть важное послание для князя. К счастью, стражники попались не самые глупые — в часы досуга от скуки они иногда упражнялись в игре в древний аналог современного «Крокодила», и поэтому довольно быстро поняли немого.
— Князь наш Всеволод еще не вернулся из
