в то время.
Никс сделал паузу, ожидая вопроса. И дождался.
– Допустим… – неуверенно произнес юноша. – Но сам говоришь, что ты умер. А сейчас сидишь здесь.
– Все верно. Почти. Маги моего времени получали звание магистров не просто так, как это у вас сейчас, а за реальное мастерство. За огромный опыт. За настоящие знания. И одной из возможностей, которые открывались перед магистрами после долгих лет постижения магической науки жизни и смерти как раз было продолжение жизни после смерти.
Фрей нахмурился.
– Не понимаю. Ясно, что знаний тогда было больше, чем сейчас. Но, честно говоря, твои слова звучат, как сказка. Причем здесь какие-то жизни, смерти?
– Хороший вопрос! – воскликнул Никс – Я на него отвечу, как и обещал. Но сначала ты. Что представляет собой магия сейчас?
– Хм. В данный момент есть два клана, каждый со своим видом магии. Синий клан воздействует на разум живых людей: чтение мыслей, создание определенных эмоций и тому подобное. А Белый клан работает с душами умерших людей, общается с ними и воздействует на них. Это если говорить кратко.
Никс удовлетворенно кивнул.
– Хорошо. А если подумать и соотнести мои слова с твоими?
– Ну, в целом да, вроде все сходится, – задумчиво произнес Фрей. – Жизнь – это живое сознание. Смерть – это души умерших людей… – Он запнулся и продолжил: – У меня, правда, было предположение, что наша магия едина и мы все, так или иначе, взаимодействуем на сознание. Но в силу, наверно, внутренних особенностей только в каком-то одном состоянии.
Фрей выжидающе посмотрел в глаза собеседника. Наконец-то эти мысли были озвучены вслух, и он очень хотел узнать реальный расклад. Никс оправдал его ожидания, но не так, как рассчитывал юноша.
– Чушь, – громко припечатал древний маг.
После этих слов он встал и принялся ходить вдоль стены напротив Фрея.
– Чушь, – повторил он. – Ты очень близко. И очень далеко. Абсолютно верно, что предрасположенность к магии у всех разная. И два ваших клана – этому логичное подтверждение. Но! Живое сознание, его мы коротко называли ментал, и души умерших – это не то, на что воздействуют маги. И, кстати, эти ваши синие и белые цвета вообще ничего не значат, у магии нет цвета. Раньше не было никаких кланов, были просто люди, владеющие определенными возможностями. И изначально эти возможности были одинаковы у всех. Но, как ты и сказал, в силу неких внутренних особенностей и предпочтений при дальнейшем обучении ученики делились на два потока. Они совершенствовали одну конкретную грань своего дара. При этом вторая грань также оставалась доступна, но недостаточно развита для чего-то выдающегося. И эти две грани дара, которые были у тебя и у вас всех прямо перед глазами, – Никс остановился и посмотрел прямо в глаза собеседнику, – это магия Жизни и магия Смерти.
– Магия Жизни и магия Смерти? – обалдело переспросил Фрей.
Мужчина, довольный произведенным впечатлением, ухнул обратно в свое кресло.
– Именно! Все в мире состоит из двух процессов: рождение и смерть, расцветание и увядание, рассвет и закат и так далее. И магия, которая является естественной составляющей мира вокруг, также соответствует законам мироздания.
– То есть современный Синий клан – это маги Жизни, а Белый клан – маги Смерти? – спросил Фрей.
– Да. И, повторюсь, при этом у вас всех остается возможность пользоваться другой гранью.
– Жизнь. Смерть, – произнес юноша, задумавшись. – Эти вещи... они как будто намного серьезнее того, что маги могут делать сейчас. Значит ли это, что раньше маги могли большее?
– Значит, – подтвердил Никс. – То, что вы можете сейчас, – это лишь крохи былых возможностей. Чтобы ты понимал, такие вещи, как возвращение к жизни недавно умершего человека или полный контроль своего физического тела, были в порядке вещей.
Услышав звуки шагов, собеседники замолчали. Видимо, пришло время очередного приема пищи. Так и оказалось. Нескладный юноша появился с той стороны решетчатой двери. Быстро стрельнув глазами внутрь камеры и пробежав все пространство от угла до угла, он спокойно просунул сверток с едой сквозь прутья решетки и положил его на пол, забрал старый и не спеша удалился. Ни единого слова, ни единой эмоции. Как обычно. На сидящего Никса он при этом не обратил никакого внимания. Тот, кажется, ни капельки этому не удивился.
Дождавшись, когда звуки уходящих шагов полностью исчезнут, Фрей сказал:
– Тебя вижу только я. Почему? Ты дух?
– Не совсем. – Никс побарабанил пальцами по подлокотнику кресла. – Дух – очень… непрочная конструкция. А я, хм, слепок духа и сознания. Чтобы было проще, скажу так – ментальная копия, жившего когда-то человека. Со всеми его воспоминаниями и личностью. Не будем вдаваться в научные дебри, сейчас ты этого не поймешь.
– Ничего не ясно, но если… – начал юноша, однако Никс перебил его на середине фразы.
– А дальше ты задашь три вопроса. Только три.
– В смысле? – удивился Фрей. – Почему?
– Так и быть, эти вопросы я не засчитаю. Потому что маг всегда должен думать. И понимать, что для него по-настоящему важно в любой ситуации. А ты маг. Хоть твои способности и хуже всего того, что я когда-либо видел.
– Обидно. – И особо не задумываясь, он спросил: – Почему ты оказался именно здесь, со мной?
Никс удовлетворенно хмыкнул.
