меня потерянный взгляд из-под ресниц. Покорённый робкой трогательностью, я взял вампиршу за руку. Она отвернулась, пряча благодарную улыбку. Не разнимая рук, мы вошли в центральный парк Манополиса.
Глава 9
Шэйд встречал нас спокойным безмолвием.
Пожалуй, увидеть его таким пустым и безмятежным — редкость, характерная позднему часу, когда все адекватные люди уже давным-давно разбрелись по своим апартаментам и постелям. Мы прогуливались по широким освещённым дорожкам и дышали холодным октябрьским воздухом.
Я не без зависти поглядывал на Николь, которая с лёгкостью обходилась без шапки и перчаток, словно пронзительный ветер, трепавший снежно-белые в свете фонарей локоны, ничуть не беспокоил её. Я вот скучал по тёплым аксессуарам, оставшимся дома, и прятал нос в шарф, принимая мрачный вид.
— Хочу задать тебе вопрос, — признался, когда Николь расслабилась и отпустила мою руку. Телесная память хранила невесомые прикосновения, и мозгу почему-то нравилось заострять на них внимание.
«Хрен с ним, пусть заостряет», — великодушно разрешил я, поддаваясь лёгкой апатии, напавшей после неприятной встречи с темноволосым незнакомцем.
— О нём? — в два счёта раскусила Николь и повела плечом.
Я ощутил укол совести, но дело принимало скверный оборот и требовало разъяснений. И раз уж я так подставился, то, по крайней мере, имел право знать правду. Кивнул в ответ на долгий взгляд. Девушка вздохнула.
— Зачем ты пошла за ним? Разве тебе не хватило предыдущего раза?
— Это был не мой выбор, — Николь горько усмехнулась. Губы дрогнули, но вампирша совладала с собой. — Он подчинил мою волю себе. На время, но всё же. Не знаю, испытывала ли я подобное отвращение. Будто кто-то влез в меня и вывернул наизнанку… А затем превратил в свою марионетку — безвольную и послушную. И я могла только смотреть.
Наяда опустила голову, замедлила шаг, словно о чём-то задумалась. Я не перебивал, хотя от отчаяния, звучавшего в тихом голосе, волосы начинали шевелиться.
— Ухмыльнувшись, заявил, что пришёл за моей головой, — добавила она. — Что подставляться, чтобы спасти смертного, такая глупость, что он сделает обществу вампиров одолжение, лишив меня жизни.
Я остановился, как вкопанный, даже рот открыл от удивления. Ник прошла пару метров и обернулась. В голове гудел целый рой мыслей — сумбурных и шумных, поэтому я решил помолчать и подумать, дать ему поутихнуть.
Выходит, когда она, не задумавшись, спасла мне жизнь, то подвергла себя двойной опасности: рисковала попасть под глайдер, а кроме того, дала преследователю себя обнаружить.
— Ты знала, что он найдёт тебя?
— Да, — кивнула вампирша, не поднимая головы, кусая губы. — Догадывалась, что не принадлежащая миру смертных сила приведёт его ко мне.
— И всё равно использовала её, — перебил, скрестив руки на груди. — Почему?
— Потому что я… — Николь запнулась и отвернулась, запрокинула голову, словно силилась сдержать слёзы.
Тишина, окутавшая нас тесным коконом, разорвалась внезапным порывом ветра, шелестом пожухлой листвы, ворчливым скрипом оголившихся деревьев. Подруга молчала, а я не стал допытываться. Для некоторых вопросов просто ещё не пришло время. Некоторые вопросы должны остаться без ответа. Так лучше.
Поравнявшись с ней, я двинулся дальше, краем глаза поймав взор, полный признательности. В конце концов, не так уж мы и близки, чтобы вызывать кого-то на откровенность.
Парк приглушённо шелестел, но безмолвие, вновь воцарившееся между нами, казалось звенящим. Было так странно вслушиваться в него, позволять заполнять каждый вздох, вплетаться в рассеянные мысли.
Мы гуляли плечом к плечу, ни о чём не расспрашивая и не докучая друг другу, и, не знаю, как Николь, а я испытывал лёгкость. Несмотря на произошедшее, на тайны и недомолвки, страхи и сомнения.
Прошла четверть часа, и, замёрзнув с концами, я успел сделаться похожим на нахохлившегося воробья: засунул озябшие руки в карманы, ссутулил плечи, пытаясь сохранить тепло, прижал подбородок к груди, угрюмо глядя на мир. Такой же угрюмый вечер, перетекавший в ночь, отвечал взаимностью.
Обменявшись парой коротких фраз, мы с ундиной искали выход из самого сердца Шэйда, когда она остановилась, будто в землю вросла.
Я проследил взгляд подруги и наткнулся на широкий центральный стенд, пестривший, словно лоскутное одеяло, разнообразными афишами и приглашениями, спрятанными от дождя и ветра в прозрачные пластмассовые карманы. Вампирша протянула руку и коснулась кончиками пальцев одного из них.
Нормальный человек, поддавшись любопытству, посмотрел бы, что привлекло её внимание, однако я не мог оторвать глаз от переменившегося бледного лица. Столько чувств смешалось в нём: растерянность и удивление, сомнение и затаённая тоска, нерешительность и интерес. Голубые глаза расширились, ресницы затрепетали.
— Что это, Марк? — прошептала она, вынуждая наклониться и взглянуть на объявление, так взволновавшее невозмутимую прежде девушку.
На помещённом в центре плакате танцевали три пары в стилизованных вечерних нарядах и масках, скрывавших лица. Удачная композиция, но вот над шрифтами им стоит поработать… Так, о чём я?
— Сумрачный бал? — зачем-то ответил вопросом на вопрос.
Николь рассеянно кивнула, словно загипнотизированная цветастой картинкой. Я обратил внимание, что её руки задрожали от волнения.
— Это ежегодное светское мероприятие, которое проводится администрацией города при поддержке влиятельных людей. Центр Шэйд-парка закрывают для узкого круга гостей и проводят нечто вроде маскарада с живой музыкой и танцами. Своего рода дань прошлому, былым…
Вампирша коснулась ладонью лба и покачнулась. В следующую минуту я метнулся к ней и подхватил за талию, не позволяя упасть. В широко распахнутых глазах стояли слёзы. На мгновение я оторопел.
Николь не сопротивлялась, не предпринимала попыток подняться на ноги, хоть и оставалась в сознании. Губы бессмертной скривились, искажая хорошенькое кукольное лицо, но вместе с тем делая его живым, настоящим.
— Ник… — негромко позвал я, поддерживая её под поясницу. Девушка закусила губу, заморгала, стряхивая с ресниц слезинки, и, словно очнувшись ото сна, сосредоточила на мне взгляд блестящих глаз. — Ты в порядке?
— Не могу вспомнить, — прошептала она и покачала головой. — Я чувствую, они рядом, но… Не могу, словно разум сковало льдом, словно что-то не даёт прорваться к ним, коснуться. У меня больше нет сил это выносить!
И, ввергнув меня в окончательный ступор, Николь зарыдала. В голову не пришло ничего лучше, чем дружески похлопать её по плечу, но я был бы полным кретином, если бы не сдержался. Вместо этого помог девушке вернуться в вертикальное положение.
Сжимая в кулачках полы моего пальто, вампирша содрогалась в рыданиях — такая хрупкая, такая уязвимая… Я не мог поверить, что это она едва не лишила меня жизни в первый же вечер знакомства.
Теперь, казалось, она сама лишилась всего, своего мира. И я понимал эту боль. Тоже однажды утратил свой
