Он опять скривился, и нижние клыки, длинные, выступающие вперед, стали видны еще сильнее. — Должен признаться, это весьма изящный ход и весьма нетривиальный.
— Но… — начала я. — Это же…
То есть что, я должна в ректора влюбиться? В него? Я окинула взглядом чудовище. Да ни за что! И дело было не только в клыках и в гриве, дело было в высокомерии, в слепоте и в том, что я ненавидела ректора Стортона до зубового скрежета после того, как он меня унизил.
Да что вообще можно найти в нем привлекательного? Тем более — влюбиться. Какая глупость. Влюбляться могут только такие наивные девушки, как Лаура Уортон или Ирма — те, которые мало представляют собой, кто такие мужчины. Влюбиться могут только девушки, которых не зажимали за углом таверны, кого не выставляли на посмешище перед всей академией, к кому не относились как к пустому месту. Я никогда не влюблюсь. Тем более в ректора Стортона, самодовольного, высокомерного и презирающего меня.
— Учитывая, что я слышал сегодня в коридоре, — тем временем произнес он, — осталась одна деталь — отдайте мне то, что считаете самым дорогим. И можете быть свободны.
Я вздернула подбородок. Конечно, только платье постираю! Несмотря на то, что я ничего не собиралась ректору Стортону отдавать, в голове замелькали мысли. Если бы пришлось — то что из того, чем я владею, я могла бы назвать самым дорогим? У меня было не так уж много вещей: несколько платьев, учебники, сумка, старый гребень для волос… Я сама и то, что в чем ректор Стортон, по его словам «заинтересован не был» и что все еще было при мне, несмотря на настойчивые приставания Джимми, Томаса Морвеля и некоторых других мужчин.
— Я понятия не имею, что вы слышали в коридоре, сэр, — вскинув подбородок, произнесла я, — однако хочу заметить, что подслушивать чужие разговоры неприлично.
— Вы говорите мне о приличиях, Танг? — вздернул брови Стортон.
Только сейчас я заметила, что из бровей вверх торчат тонкие и длинные белые волоски — как у кошки.
— Вы сказали, что влюблены в меня, — рыкнул ректор. — Собственно, удивляться тут нечему, поэтому перейдем сразу ко второй части — отдайте мне то, что считаете самым дорогим.
Неудивительно? Нет, серьезно? Кто-то может влюбиться в этого… этого… нахала⁈ И самое вопиющее — он в это верит?
— Я такого не говорила! — возмутилась я.
— Но имели в виду.
Я досадливо нахмурилась и отбросила на спину волосы — их вдруг оказалось слишком много, и это почему-то разозлило меня только сильнее. Вспомнился экзамен, то, как ректор меня обнимал и как в этот момент колотилось сердце, вспомнилась протянувшаяся через все небо радуга.
Стало до глупого обидно.
— Вы сказали, что хотите меня на себе женить и не можете дождаться занятия. Собирались бежать в комнату за пудрой.
На лице ректора проступила брезгливость, и я удивилась богатству мимики его нового облика.
Внезапно на плечи навалилась ужасная усталость. Я снова перекинула волосы на плечо и принялась теребить одну прядь — дурацкая привычка, от которой я никак не могла избавиться.
— Я так сказала из-за Ирмы, — призналась я. — Вы здесь не при чем.
— Хватит пудрить мне мозги, Танг! — рыкнул ректор.
Я нахмурилась, не зная, как рассказать о произошедшем в коридоре и не подставить подругу.
— Ирма Питерс очень радовалась тому, что проклятья у нас будете вести вы в этом семестре. Лаура Уортон начала над ней насмехаться, якобы Ирма, безродная, в вас влюбилась и глупа настолько, чтобы всерьез на вас посматривать. — Я пожала плечами. — А Ирма просто… она очень хорошая. Потому я сказала, что это я строю на вас планы и хочу на себе женить. Подумала, пускай лучше Лаура насмехается надо мной, мне-то вообще без разницы, что обо мне думают.
Я ожидала привычной уже язвительности, но ректор молчал.
— Сработало? — неожиданно нормальным тоном спросил он.
— Вы очень удачно посодействовали, — пожала плечами я. — До Ирмы теперь никому нет никакого дела.
Ректор снова замолчал, а потом отошел от двери. Интересно, как он, обладающий такой огромной тяжелой тушей, умудряется двигаться настолько бесшумно?
— Идите, Танг.
— А как же?..
Ректор дернул хвостом.
— Я разберусь с этим сам. Свободны.
Я взялась за ручку двери и замера. Внезапно мне в голову пришла идея, которая была глупой, рискованной, но если у меня получится…
Перспективы были такими радужными, что отказаться от задуманного я уже не смогла.
Глава 17
— Ректор Стортон… — медленно подбирая слова, произнесла я и обернулась. — Что, если мы с вами заключим… сделку?
— Вы вздумали меня шантажировать, Танг? — дернул ухом он.
— И в мыслях не было, — затрясла головой я, а потом вдохнула, как перед прыжком в воду: — Способ снять с вас проклятье без моего участия есть, ведь правда?
Я едва удержалась от того, чтобы скрестить на удачу пальцы. Наверняка есть какие-то варианты.
Я отлично помнила главу в третьем томе учебника по проклятьям — не главу даже, так, заметку на полстраницы. Она называлась «Универсальные способы снятия проклятий». Информации там было немного: говорилось о том, что способностью снимать проклятья обладают зачарованные особенным образом предметы и некоторые магические существа — феи, например, но не только они.
Конечно, феи давно покинули этот мир и отбыли в Волшебную страну, куда людям нет хода. Но другие волшебные существа и не думали никуда деваться — например, без завываний баньши не обходилась ни одна по-настоящему холодная зима, а упрямые стада келпи по закону подлости оккупировали самые чистые и близкие к деревням озера, так что люди даже близко не могли подойти к берегу, не рискуя быть утащенными под воду.
Мой план был прост и целиком опирался
