затем смотрит на собаку, которая тянет поводок. Вздохнув, Мэри отпирает дверь.
— Ну что ж, заходите. Оба. А то холодина жуткая.
На мгновение мы с Царапкой застываем на месте. Я вдруг понимаю, что стою очень близко к Мэри. А если зайду в дом, придется дышать воздухом, который она выдыхает. Несколько секунд я всерьез подумываю о том, чтобы развернуться и уйти обратно в буран. Но будь здесь Беатрис, она бы вошла в дом. И эта мысль воодушевляет меня. Я не такая смелая, как моя подруга, но все же мне хочется быть смелой — по крайней мере, чтобы мне хватило духу докопаться до ответов и защитить маму. И я говорю себе, что Мэри на самом деле не больна. Говорю, что со мной ничего дурного не случится. И вхожу внутрь.
Царапка же с опаской поглядывает то на меня, то на пса, то на дверь. Он наверняка продрог не меньше моего, а то и побольше: мех у кота весь в проплешинах и лезет клоками. Мэри несколько раз накручивает поводок на запястье, подтягивая пса к себе поближе, и кот, прошмыгнув мимо нас, вбегает в дом и прячется под кроватью. Пес рвется с поводка и поскуливает, а Мэри заходит последней, закрывает дверь и снимает свою огромную дубленку.
Когда она отпускает пса с поводка, я съеживаюсь, ожидая нападения, как при первой встрече, но, похоже, этому мохнатому чудищу нет до меня никакого дела. Пес мчится к кровати, под которую залез Царапка, кот шипит на него и заползает глубже в свое укрытие. Даже распластавшись на полу и вытянув усатую морду, пес не может достать кота.
Очевидно, Царапка не впервые оказался в гостях у самой сомнительной пациентки Норт-Бразера. Я оглядываю комнату, сердце начинает колотиться быстрее.
— Так в чем дело? — спрашивает Мэри, включая газовый обогреватель. Сквозь заслонку видно, как нутро баллона раскаляется докрасна, и в комнате сразу становится теплее, а из оконных углов тянется пар.
— Какое… какое дело? — Мой голос звучит едва слышно. И выгляжу я наверняка жутко. Я бы сейчас точно испугалась своего отражения в зеркале.
— Ты случайно угодила в буран возле моего дома? — снова спрашивает Мэри прямолинейно, и я испуганно качаю головой.
Перед тем как пойти смотреть остров Саут-Бразер, я придумала план. И встреча с Мэри Маллон в него входила. Она что-то знает о моем отчиме. У нее есть нужные мне ответы. Но сейчас, после того как я увидела сгоревший дом, и на меня нахлынуло столько воспоминаний, и я попала под снегопад, все слова, которые я заранее заготовила, чтобы убедить ее мне помочь, напрочь испарились из головы.
— Ну так что? Чего ты хочешь? — повторяет Мэри.
Мысленно я представляю, как папа сидит на пожарной лестнице и смотрит на Ист-Ривер, мечтая увидеть дом, который однажды сгорит дотла.
— Я хочу домой! — неожиданно выпаливаю я, и Мэри удивленно смотрит на меня. — Мне всё здесь противно. И больница противна. И мой отчим. Думаю, он занимается скверными делами. Я видела, как он ругался с полицейскими. Ночью, когда все спят, он ходит гулять на берег. Он странно разговаривает, и ест странно, и женился на маме чересчур быстро.
Пес перестал копошиться и тянуть носом воздух. Под кроватью, в темноте, светятся Царапкины глаза. Уголок рта у Мэри дернулся вверх.
— Хм… — Не сводя с меня взгляда, она садится за стол, на котором лежат две стопки бумаг. — А маме своей ты все это высказывала?
— Да, но она считает, я преувеличиваю. Вообще, я часто чего-то боюсь. Но в этот раз всё иначе! На острове Норт-Бразер случилось нечто ужасное! Я повсюду это чувствую. В доме творятся какие-то странные вещи… Еще я постоянно вижу одну девочку…
Мэри вскидывает голову, поднимая брови, взгляд ее выражает любопытство.
— Доктор Блэкрик что-то скрывает, — продолжаю я. — Но я не знаю что.
Довольно долго в домике тихо. Мэри постукивает пальцем по столу. Она смотрит на меня так, будто я рецепт со списком не сочетающихся друг с другом ингредиентов и ей надо разобраться, как меня приготовить.
— Ты знаешь, кто я такая? — наконец спрашивает она.
Поколебавшись, я киваю.
— И знаешь, почему я здесь оказалась?
Снова киваю.
Мэри ухмыляется.
— Я бы хотела, чтобы ты произнесла это вслух.
Под ее испытующим взглядом ком, вставший у меня в горле, разбухает так, что становится невозможно сглотнуть.
— Вы… вы заразили болезнью других людей, — выдавливаю я.
Каждой клеточкой в своем теле я чувствую: надо немедленно бежать отсюда, и неважно, что на улице вьюга. Даже нырнуть в Ист-Ривер будет не так холодно, как ощущать на себе ледяной взгляд Мэри. И если она все-таки заразна, замерзнуть насмерть было бы чуть менее страшно, чем умереть от брюшного тифа.
— Я заразила? — У Мэри подрагивают губы. — Ты уверена?
Я понимаю, что она вовсе не задает вопрос, на который ждет ответ. И если отвечу честно, мне несдобровать, однако я все равно говорю:
— Я читала в газетах…
— В газетах! — выкрикивает Мэри и показывает рукой на стену, так плотно увешанную вырезками, что их можно принять за обои. — Что же ты читала? Давай. Рассказывай.
Я не могу пошевелиться от страха, и только глаза беспокойно мечутся от одной бумажки к другой, как сверчки, запертые в банке.
«ПОВАРИХА — ХОДЯЧИЙ ЗАВОД ПО ПРОИЗВОДСТВУ БРЮШНОГО ТИФА», — кричит один заголовок.
«ХОЧЕТ ПОКИНУТЬ ОСТРОВ: ”ТИФОЗНАЯ МЭРИ” ЗАЯВЛЯЕТ, ЧТО УПРАВЛЕНИЕ ЗДРАВООХРАНЕНИЯ НЕЗАКОННО ДЕРЖИТ ЕЕ В ЗАТОЧЕНИИ», — значится в другой черно-белой вырезке.
— Я… — Комната кружится у меня перед глазами. Я пячусь, пока не упираюсь спиной в дверь.
«УЗНИЦА КАРАНТИННОЙ БОЛЬНИЦЫ НА ОСТРОВЕ НЬЮ-ЙОРКА», — сообщает заголовок «Нью-Йорк Американ», и по картинке я узнаю газету — этот выпуск Беатрис вытащила из мусорного бака прошлым летом.
На карикатуре высокая женщина с двойным подбородком и смуглой кожей бросает яйца в кипящую кастрюлю. Только никакие это не яйца. Это маленькие черепа.
— Я читала… — Стиснув зубы, я поднимаю голову. — Вы приготовили мороженое с кусочками персиков для семьи в Ойстер-Бэй. После этого они заболели. А еще до них другие тоже заболели. Вы здесь, потому что только так можно обезопасить людей.
Лицо Мэри становится безучастным. Рот приоткрывается.
— Жаль, что ты так думаешь, — наконец говорит она. — А то я только-только прониклась к тебе симпатией. — Опустив взгляд на две стопки бумаг, Мэри продолжает: — Это результаты бактериологических исследований — лабораторных анализов на брюшной тиф. Не буду расстраивать тебя неприятными подробностями, как берутся образцы для исследования. Ты слышала о моей стычке с мистером Сопером, так ведь? С мусорщиком, на которого я, как говорят, напала? Уж поверь: если бы тебя
