врешь.
Я вскрикиваю, когда Эрвин рывком переворачивает меня спину. Вглядывается в глаза, сжимая мой правый сосок с ухмылкой:
— Признайся, что ты просто шлюшка.
— Нет, — медленно выдыхаю я.
— Так это по любви было?
Сжимает сосок сильнее, и по телу пробегает искра слабой судороги.
— Что за бред? — шепчу я.
— Тебя надо наказать, Ягодка, — недобро щурится, и у меня его прищура я ног и рук не чувствую. — Согласна?
— Нет…
— Да.
Решительно откатывается от меня к краю кровати и садится, откинув волосы назад. Оглядывается, похлопывая по колену:
— На колени животиком вниз.
Приподнимаюсь на локтях и недоуменно моргаю.
— Отшлепаю тебя по твоей милой попке.
Я в изумлении открываю рот, и краснею под его горящим сердитым взором.
— Нет, — шепчу я. — Не надо.
Глухо рычит в ответ, раздраженно дернув верхней губой. Побегу, он догонит и все придет к тому, с чего мы начали. С дикой звериной агрессии, которая рвется из его груди рыком.
Кусаю губы. Его волк только и ждет того, чтобы я с криками побежала.
— На меня никто и никогда не поднимал руку, — вскидываю подбородок.
— Давай, Ягодка, — опять похлопывает по колену с улыбкой. — Иначе никак. Ты заслуживаешь наказания.
Я фыркаю, чтобы скрыть за возмущением стыд и легкий страх, и неуклюже подползаю к Эрвину, чтобы затем улечься животом на его колени. Случайно по касательной задеваю рукой его вздыбленный член, и он медленно выдыхает:
— Да ты сама грация, Ягодка.
Теплая сухая ладонь пробегает по спине и пояснице, поглаживает левую ягодицу, разминает ее и массирует.
— Ты была очень плохой девочкой.
Я взвизгиваю, когда Эрвин опускает ладонь на ягодицу. Его резкий шлепок обжигает кожу болью. Я зажмуриваюсь и стискиваю зубы, ожидая нового подлого удара, но меня опять поглаживают:
— Тише…
И только я выдыхаю из себя настороженное напряжение, как Эрвин наносит несколько шлепков, которые разъедают болью не только кожу, но и мышцы. Я вскидываюсь, хочу сползти на пол, но он утробно урчит рывком возвращает на колени и давит на поясницу:
— Прими наказание с достоинством, Ягодка.
И одаривает меня новыми шлепками. Быстрыми, резкими и выверенными. Попа горит, будто к ней приложили раскаленный камень, а по щекам текут слезы жгучей обиды на жестокость оборотня.
— Вот так, — ласково растирает ладонью ягодицы.
— Ненавижу тебя… — всхлипываю, — и твоего брата…
— Ты напрашиваешься на еще несколько шлепков? — его ладонь замирает, и я съеживаюсь.
— Нет… нет… — судорожно отвечаю я. — Я не хочу больше… хватит… это унизительно…
— И возбуждает.
Цепенею и распахиваю глаза, когда он ныряет рукой между моих бедер и касается ноющих влажных складок.
— Тебе, похоже, понравилось, Ягодка, — одобрительно хмыкает.
— Нет. Неправда, — шепчу я.
Но между ног требовательно тянет, а в живот будто влили теплого жидкого меда. Взбрыкнув, я резко сажусь и возмущенно сдуваю локон со лба. Эрвин растягивает между влажными пальцами вязкие тонкие нити, вглядываясь в мои глаза:
— Наказание стало для тебя наградой?
Наказание для меня — его слова и ухмылка, от которой сердце бьется чаще. Проводит скользкими пальцами по моим губам, а затем валит меня на спину, жадно въевшись в рот.
Глотает мои глухие и обрывистые стоны, и берет меня одним глубоким толчком, от которого у меня спирает грудь.
— В глаза смотри.
Нет у меня сил сопротивляться его тихому и мрачному приказу. С каждым толчком его глаза разгораются голубым огнем все ярче и ярче, и я теряю себя в этом сиянии и его тяжелых вздохах и выдохах.
Его Зверь рвется на волю в желании уничтожить меня и когда он вновь вонзает в мою душу клыки своей ненависти, его сносит волной сильных судорог и последних глубоких толчков.
Царапаю спину Эрвина, задыхаясь в стонах. Спазмы плавят внутренности и мышцы, но глаза я не закрываю.
Зрачки Эрвина расширяются. Он вжимается в меня, потом на хриплом выдохе падает на меня, придавливая к матрасу, и со стоном откатывается. По опухшей промежности ползут горячие вязкие капли.
— А теперь, Ягодка, — хрипло шепчет Эрвин, — я попрошу тебя без резких движений и криков.
— Что? — недоуменно спрашиваю, выплывая из слабости и дрожи.
Хруст костей, и Эрвин обрастает белой густой шерстью.
— Что ты делаешь? — в ужасе шепчу я.
— Он мне надоел, — рычит Эрвин, и его руки выворачиваются в мощные лапы.
— Эрвин, он меня сожрет…
— Сделай так, чтобы не сожрал.
Глава 33. Что это было?
Я не шевелюсь и даже не дышу. На меня с глухим рыком уставился злобным взглядом белый пушистый волчара. Понимаю, что Эрвин при желании может мне голову откусить. Обнажает клыки, и с пасти тянется вязкая капля слюны.
— Давай дружить?
А что я могу еще сделать? Только предложить свою дружбу, которая не особо прельщает Зверя. И дело даже не во мне. Будь на моем месте другая несчастная, то ее бы тоже хотели порвать на лоскуты.
Потому что не Истинная.
Поддается в мою сторону, злобно ощерившись, но я не дергаюсь и не взвизгиваю. Тянет влажным черным носом воздух, и я закрываю глаза. Сглатываю.
Мне очень страшно. Все инстинкты вопят, чтобы я бежала, но я усилием воли не двигаюсь.
Нос Эрвина почти касается моей шеи, и я сглатываю. В ответ он рычит, и от переполняющего его гнева злобно облизывается.
— Да ладно тебе, — кошу на него взгляд. — Ну, сожрешь ты меня и что дальше?
Клацает зубами перед моей щекой, урчит, и я медленно выдыхаю. Затем поднимаю ладонь и замираю, ожидая дальнейшей реакции от Эрвина.
Продолжает скалить зубы, вглядываясь в мои глаза, и я шепчу, крепко зажмурившись:
— Была не была.
Касаюсь ладонью пушистой щеки и жду, что мне сейчас руку откусят. Кровищи будет море.
Но Эрвин только рычит. Приоткрываю один глаз:
— Кусаться будем, нет?
Пропускаю шерсть через пальцы и аккуратно почесываю волчью щеку ноготками. Похоже, Эрвин все же сдерживает Зверя от кровавых глупостей и не дает зайти дальше рыка.
Или же Зверь сейчас пребывает в растерянности. Я ведь, вероятно, вся провоняла Эрвином, и никуда не бегу. Вот побежала бы с криками, тогда можно было и скушать.
— Ты такой пушистый пупсик…
Эрвин в гневе щурится, отворачивается от меня и ложится ко мне спиной. Тяжело вздыхает и опять рычит, когда я протягиваю к нему руку. Наверное, не стоит его бесить и провоцировать навязчивой лаской, поэтому я складываю руки на груди.
И только сейчас я замечаю едва заметные очертания волчицы в лучах вечернего солнца, что пятнами падают на ковер.
— Ты видишь ее? Эрвин?
В ответ он ворчит
