альфачьи дела и мои соображения на эту тему.
— А я с тобой побеседую, — Эрвин делает ко мне бесшумный шаг, — и объясню, Ягодка, что ты тут не за тем, чтобы ноги раздвигать перед Советником.
Глава 31. Зверь
Эрвин грубо хватает меня запястье и рывком поднимает с кровати, а Анрей в диком азарте кидается на Вестара, который с коротким смешком обрастает шерстью и раздается в размерах. Я взвизгиваю, пытаюсь отбиться от нахальных рук.
— Отвали!
Анрей мохнатым и зубастым чудищем набрасывается на рыкнувшего Вестара, вспарывает когтями плечо, и получает удар в живот.
— Хватит!
Но меня никто не слушает. Вестар отлетает к комоду и бросается на Анрея, чтобы повалить его на пол.
— Вот же мелкая сучка! — рычит Эрвин, когда я кусаю его за предплечье, и хватает меня за волосы.
Выволакивает меня из покоев Вестара под мои возмущенные крики из комнаты.
— А ну, заткнулась!
Его хватка слабеет, и я пытаюсь его оттолкнуть от себя, но с таким же успехом я могла бы накинуться и на каменную статую. Дергает меня за волосы, запрокидывает мое лицо и в лютой ненависти всматривается в мои глаза:
— Рот закрыла.
Под волной ужаса я выворачиваюсь из его хватки и теряю равновесие в попытке развернуться, чтобы сбежать. Эрвин подныривает мне под грудь рукой и тащит по коридору.
Из покоев Вестара доносятся, рык, ругательства, удары и грохот. Пол и стены вибрируют от гнева Анрея, который даже если не убьет дядюшку, то сломает ему хребет.
— Повелась на говнюка, который тут всех перетрахал?! — Эрвин заталкивает меня в одну из дверей.
И вновь мы в той комнате, в которой Эрвин на рассвете перед зовом луны играл на лютне.
— Дай угадаю, — рычит Эрвин и зло щурится, — он сказал тебе, что ты будешь его королевой?
Отступаю. От него несет кровью, влажным мхом и прелой листвой.
— Да он каждую шлюху королевой зовет. Любая потаскуха для него — особенная, пока он во все дырки не заглянет.
С каждым его словом и шагом ко мне он возбуждается. Его член наливается кровью, вздрагивает и приподнимается. Крайняя плоть натягивается, оголяя темную головку, и набухают вены под тонкой кожей.
Я впервые воочию вижу, как мужчину накрывает возбуждение и как мягкий покой мужской плоти меняется на твердую решительность. Завораживает и пугает одновременно. Я даже моргнуть не могу, чтобы переключить внимание с девичьего удивления на стыд.
— И теперь ты продолжишь играть из себя скромницу?
Через секунду он сжимает мой подбородок в пальцах и приподнимает мое лицо на себя. Он так близко, что его член упирается мне в лобок.
— Я тут только из-за сделки из-за пирожных, — шепчу я, — а условия в ней размытые и неясные. И в нем не было запрета на Советника, который решил меня соблазнить.
Глаза Эрвина недобро вспыхивают. Я угадала. Наша сделка не предполагает “верности”. Запрет на других оборотней и мужчин не был оговорен и принят лесом, и поэтому я оказалась в постели с Вестаром, который смог заморочить мне голову сладкими речами, соблазнить и затащить в постель.
Будь я личной игрушкой Альф, то я бы не повелась на улыбки и хитрость Вестара, который с самого начала знал, что может затянуть меня в свои объятия.
— Ах ты, дрянь… — Эрвин шипит мне в лицо.
— У вас нет исключительного права на мое тело, душу и мысли, — шепчу я. — Как же так получилось? Как же вы могли подобное допустить?
— На колени…
— Если и есть на что исключительное право, то это лишь на десерт.
Я знаю. Я должна заткнуться. Я делаю только хуже своим ехидным шепотом, в котором я сама слышу насмешку.
— И я не Истинная, которая привязана к вам лунными цепями безысходности.
Эрвин с рыком стискивает мою шею. Его ногти вытягиваются в острые когти, которые впиваются в кожу. Я чувствую его волчье отчаяние и боль.
— И будь я твоей Истинной, — хрипло отзываюсь, — я бы тоже разорвала с тобой связь…
С рыком, в котором я слышу слепую ярость, он швыряет меня на кровать. Матрас мягко пружинит подо мной. Да, бежать бессмысленно, но во мне просыпается инстинкт самосохранения под вспышкой паники.
Эрвин живого места на мне не оставит.
Я вскакиваю, но он накидывается на меня, валит меня на кровать живот вниз и придавливает к матрасу всем телом. Обхватывает мою шею локтевым сгибом, и глухо бессвязно рычит на ухо.
Его зверь требует моей смерти. Это не я должна быть под ним, и не меня должен желать человек, чья темная похоть сдерживает его в тени.
Эрвин выдыхает мне на ухо, и вместе с его выдохом на мгновенье в меня врывается и его густая тьма, что полна ненависти и животного страха смерти. Я раскрываю рот, чтобы закричать, но выходят лишь жуткие всхрипы.
Нет… нет… нет… Я не хочу чувствовать то, что сейчас сжигает Эрвина изнутри. Я не выдержу этого острого безумия, которое ищет выход, рвет когтями слабую человеческую душу.
Если Зверь не может разорвать мою плоть, то он пожрет мою душу, которая насытит его. Никакая охота не спасет его.
— Эр… вии-иииин, — выдавливаю из себя каждый слог, как острую песчинку.
Он убьет меня.
А я не хочу умирать. С каждой секундой из меня вытекают силы, которые в ярости пожирает обезумевший Зверь.
Я его вернула агрессией и ненавистью, которая погубит меня, но… кроме Зверя есть и мужчина.
— Эр-вин… — в глазах темнеет, и я выгибаюсь в спине, чтобы потереться попой о его каменный член, — я хо-чу тебя…
Глава 32. Ты была плохой девочкой
— Эр-вин…
Придаю хриплому голосу игривости, из последних сил удерживая себя в реальности. Удушающий захват слабеет, и я делаю быстрый судорожный вздох.
— Врешь, — рычит Эрвин на ухо, и гнев зверя затихает под его сдавленным голосом. — Тебе страшно. Ты боишься, Ягодка.
— Я вас всегда боюсь…
— Тоже верно, — его губы касаются мочки, — похоже, страх тебя возбуждает, да?
От его легкой ласки по спине бежит волна дрожи и она расходится слабостью по ногам.
— Но ты недостаточно нас боишься, Ягодка, раз легла под Вестара, — его злой шепот обжигает кожу.
Он все еще на грани, и любое мое неосторожное слово вернет чокнутую зверюгу, которую во второй раз вряд ли удастся сдержать.
— Я не виновата…
— Виновата, — шипит Эрвин. — Вестар никогда не тянет в койку тех, кто в нем не заинтересован. И тебе совершенно не стыдно, Ягодка.
— Стыдно…
— Опять
