кино. Ему подходило слово "мачо", но Алина так и не вспомнила этого слова, хотя оно прям "крутилось на языке". Он постучал в окно спальни Валентины, которая уже крепко спала. Ангел Алина как раз только что расслабилась после очередного трудного дня и прилегла возле спящей девочки, укрыв её крылышком. От стука в окно она встрепенулась, но увидев своего долгожданного родного Ларри, быстро встала, подлетела к окну и протянула ему руку. Ларри взял её за руку и вошёл, естественно сквозь оконное стекло. Он обнял Алину и поцеловал в лоб. Его крылья такого же серого, металлического цвета, как пиджак с брюками, очень гармонировали с костюмом.
– Здравствуй, Ларри! Какой ты красивый и стильный, прям закачаешься, – сказала Алина. – Проходи скорее в дом. Я ждала тебя!
Ларри вошёл, глянул на Валечку. Убедился, что она спит. Снова подошёл вплотную к Алине:
– А вот у тебя вид очень усталый. Дай-ка я обниму тебя ещё раз, покрепче! Я ведь скучал! – сказал Ларри и снова заключил девушку в объятия.
Алине стало тепло, уютно и спокойно. Она положила голову на грудь своего ангела, своего друга и родного существа. Вдохнула терпкий аромат мужского одеколона. Никаких эмоций, кроме любви и радости она не испытывала. Ей нравился облик Ларри. Будучи человеком она, наверное, голову потеряла бы от того, что её обнимает такой красавец-мужчина. Но за пять лет работы ангелом, за пять долгих лет, проведённых вне человеческого тела, Алина уже привыкла к тому, что всё вокруг просто иллюзия… И Ларри не таков, каким кажется. Но вид его, конечно, радовал глаз.
Они прошли на кухню. Было два часа ночи, и Виноградовы спали. Весна ещё и не думала наступать, но воздух, поступающий в приоткрытую форточку уже был не таким морозным. В доме было свежо и немного прохладно. Ксения не переносила духоты, и Алину это радовало. Ангелы сели за большой обеденный стол, на котором уже стоял ноутбук Ларри. Алина вновь ощутила себя как будто в теле, потому что постепенно проявились очертания её фигуры, одетой в лёгкое полупрозрачное розовое платье с жемчужными бусинками. На плечи упали пряди каштановых волос. Ларри открыл ноутбук и набрал на клавиатуре какие-то слова. Экран загорелся, и на нём замелькали кадры из жизни семьи Виноградовых. Алина всё это уже видела, помнила все ситуации, когда её роль, её вмешательство оказывались решающими. Да! Всю душу она отдавала, так старалась! И теперь, когда Ларри просматривал этот фильм, по сути, о её работе, она была невероятно горда собой.
– Молодец, ангел Алина. Ты старалась. Ничего не упустила, даже от смерти спасла девочку. Сумела даже сдвинуть с места материальный предмет, мячик. В тот злополучный день в детском саду.
– Да… До сих пор у меня все поджилки трясутся от воспоминаний об этом дне. Как представлю, что могла потерять Валечку…
– Такова судьба ангела – вечно переживать за жизнь своего человека. Вечно страдать и радоваться за него и вместе с ним.
– Это трудно.
– Согласен.
– А где ты был всё это время?
– Летал по разным мирам. Делами своими ангельскими занимался.
– Ты кого-то охранял?
– Нет. Я других ангелов курировал. Учил, наставлял. Ещё встречал некоторые Души, пришедшие в сей духовный мир, помогал им безболезненно перейти из мира живых сюда. Да и много ещё чего.
– А мне так было тоскливо… Я ни с кем за всё это время даже не пообщалась, не поговорила.
– Как ни с кем? Ты то и дело говорила с Валентиной и с другими Виноградовыми.
– Ну, это ведь была односторонняя связь.
– Ну не совсем. Вспомни, как часто Ксения молилась, упоминая ангелов в своих молитвах. Благодарила за всё.
– Это было приятно, не спорю. Но всё же… Я хотела попросить тебя помочь мне отправиться снова на Землю.
– Я не ослышался?
– Нет, – заволновалась хранительница Алина. – Ты же сам говорил, что через пять лет мне будет позволено родиться заново, начать новую жизнь. А у Валечки будет другой ангел. Возможно, ты сам. Разве не так?
– Ты же так хотела быть рядом со своей доченькой.
– Я устала. Я люблю её безумно, но это так тяжело!
– Что тяжело? То что нет отдачи?
– Да. Это обидно.
Ангел Ларри замолчал. Потом вздохнул и с сожалением посмотрел на встревоженную Алину.
– Не, в этот раз не получится.
– Что?
– Не получится исполнить твою просьбу. Рано. Ты ещё не научилась самому главному.
Сердце у ангела Алины забилось быстрее. Закралось в душу нехорошее предчувствие. Надежда начать новую человеческую жизнь, похоже, не оправдается. Она спросила трясущимися губами, едва выговаривая слова:
– Что ты такое говоришь? Я же добросовестно выполняла свою работу. Я превозмогала себя! Ты сам похвалил меня за это. Разве я не заслужила прощения? Я ведь во всём покаялась, всё осознала. Всё, что в прошлой жизни делала не так! Чему я не научилась?
– Смирению. Ты не научилась смирению. Ты вообще мало изменилась с той нашей встречи. И эгоисткой как была, так и осталась. Даже сейчас печёшься о себе любимой и споришь со мной!
– Что ты имеешь в виду? Объясни.
– Ты так и не смирилась, что ты не мать Валентины. Вот скажи, разве ты не рада, что у девочки такие хорошие родители?
– Рада.
– Но тем не менее, ты не полюбила их. Ты втайне ненавидишь Ксению и Петра. Можешь от кого угодно это скрывать, но от меня не скроешь. Я тебя насквозь вижу.
– Но разве я обязана их любить? Да, я благодарна им, что воспитывают мою дочь. Но ведь моя задача была оберегать девочку. Я это и делала!
– Вот-вот. А для своей Души ты ничегошеньки не сделала.
Ангел Алина занервничала очень сильно. Она смотрела на самодовольного красавца Ларри, и ей казалось, что и его самого она готова возненавидеть в этот момент.
– Даже не думай, – сказал он, прочитав её мысли. – Не очерняй свою душу такими низменными порочными мыслями. Ненависть, обида, ревность. Ты должна быть беспристрастной.
– Но как?!
– Работай над собой. Это легче, чем выбить мячик из рук ребёнка. Я, честно говоря, не ожидал, что у тебя такое получится.
– Ларри, ну пожалей меня! Причём тут этот мячик? Ну не могу я взять и всей душой полюбить этих Виноградовых. Не забывается как-то, что в той, земной жизни из-за них я потеряла дочь!
– Ой, не зли меня, Алинка. А то я сейчас исчезну. Ещё говоришь, что осознала свои прежние грехи.
– Прости. Они не виноваты ни в чём. Это я сама отдала им своего ребёнка. Но, чёрт!
