Таганроге, несколько смущенный и слегка обеспокоенный. Чрезвычайно быстро ему довелось преодолеть пол страны. Понятное дело, с расспросами к нему никто не сунулся, разве что братья, великие князья. Но те по монаршему обычаю привыкли помалкивать на сторону, а между собой клясть проклятый алкоголизм.
В свое время очень интересовался Константин Николаевич своим предком Александром Первым, который неожиданно умер в 1825 году. Слухи, конечно, ходили, что царь просто скрылся от мира в этом самом Таганроге, поговорив по душам с одним старцем Алексием перед поездкой. Тот ему, якобы, сказал: «Саня, подумай о душе. Ты же папу своего убил. Хоть и косвенно, но не препятствовал этому, а даже потакал».
— Ну, а название само по себе что-то должно ведь значить? — включился в беседу Мика. — Места дикие, никто переименованием не заботился.
А ведь прав барон! Тойво не успел сам что-нибудь придумать, как Игги уже сказал:
— На ливвиковском диалекте есть такое слово, что означает заработную плату. Деньгами, или чем-то полезным. К острову это никак не соотнести.
Ну, а если попробовать посмотреть немного глубже. На праязыке, например. Санскрит хранит много информации. Черт побери, старый друг Куусинен в этом деле был сведущим человеком. Сам Антикайнен помнил не так, чтобы много — какие-то расхожие слова и общеизвестные термины.
— А я вот знаю, что Сортавала означает «Сорта валла» или даже «Черта валла», то есть земля черта. Там много камней-следовиков, — сказал Мика. — И «дивьи люди» там встречаются чаще, чем где бы то ни было. И святое место Валаам поблизости. А, как известно, всякая чертовщина гуще всего клубится возле истинных святынь.
— Гениально! — воскликнул Тойво. — Вот она отгадка!
Он возбужденно поднялся с места и сел обратно. Это было столь непохоже на всегда сдержанного, словно бы замороженного, финна, что Игги и Мика переглянулись.
— Молодец, барон, — добавил Антикайнен, также внезапно успокаиваясь.
Причины и последствия стали дополнять друг друга, указывая на мотив.
На санскрите наименование острова можно было перевести, как «преследование». Именно где-то возле своего скита монах Иисус и обнаружил то, посредством чего можно было мгновенно переместиться за кем-то или чем-то. В нынешней ситуации — за человеком, который потерялся, было в Сортавале, но потом нашелся в Швеции, а потом опять как-то скрылся от всех надзорных и подзорных органов государств.
За этим и приезжал в свое время царь Петр, но Иисус ему не раскрылся. Кого искал вседержитель Руси — пес его знает. А Константин каким-то образом, может, даже, сам не ожидая, сделал то, что запросто делали до него наши далекие предки. Прошел не в определенное место, а туда, где был человек, его интересующий. Вот тебе и Таганрог, где, типа, помер или скрылся Александр Первый.
Недаром же пращуры для подобного рода фокусов-покусов даже специальный инвентарь хранили: железные сапоги и железные хлеба.
А средством переноса служил камень, на котором рунами было начертано «не влезай, убьет». Руны разбирать теперь почти никто не в состоянии, вот и стоит камень-портал в автономном режиме, не претерпевая никаких изменений. Камень — это застывшее время.
Для того, чтобы человек преодолел некое расстояние, упомянутый арсенал был, вроде бы, необходим. На самом деле это вовсе не железо, а мягкий металл, напоминавший свинец. Хранился он в воде, но не был подвержен влиянию ржи, разве что цветом делался очень темным, местами темно-зеленым. «Сапоги» представляли собой раскатанные в полпальца толщиной листы этого металла, по форме напоминающие портянки. Таким же образом их и надо было наворачивать на ноги. Одну пару поверх другой — сколько потребуется.
А «хлеб», действительно, напоминал испеченный в печке каравай, только держать его надо было руками и зубами у себя на груди, словно защищая сердце. Да так, в принципе, и было: «каменный перенос» живого тела с одного места в другое прекращал все процессы в организме, кроме сердца. Известно, что оно само по себе не запустится, будучи остановленным. Массаж требуется и рот-в-рот — поцелуй смерти. На небольшие расстояния вред здоровью камни-порталы приносили незначительный, вот большие дистанции вызывали некоторые осложнения. Поэтому — чем дальше, тем больше «сапог» износить и «хлебов» изгрызть.
Конечно, всегда возникал вопрос: сколько «сапог» одевать, сколько «хлебов» грызть? Чтобы оказаться за тридевять земель, за тридевять морей требовалось семь. А дальше легко: отсчитал, насколько ближе надо попадать — и составил пропорцию. Внес поправочный коэффициент массы тела, учел постоянную Планка, умножил на единицу минус относительная влажность воздуха — и можно смело биться головой о каменную стену. Авось, куда-нибудь вынесет. Или шишка набьется — будь здоров!
Байки о проходах сквозь камни Тойво знал еще с юношеских времен, когда работал в газете. Сказки, да и только! Кто же знал, что от таких вот сказочек зависит возможность удрать с Соловков!
— Ну, не томи, — не выдержал глубокой задумчивости Антикайнена Мика. — Есть у нас перспектива?
— Да, Тойво, хотелось бы немного прояснить ситуацию.
Это уже Игги замолвил свое слово.
— Короче так, пацаны, — сказал финн. — 22 июня мы будем рвать когти. Жаль, едой не сможем как следует запастись.
— Я собрал мешок сухарей, — заметил монах. — Пока вы в небо через решетку смотрели.
— И я собрал мешок сухарей, — тут же добавил Мика. — Пока вы глубокомысленно молчали. Давай мериться, у кого мешок больше?
Антикайнен деликатно кашлянул в кулак: он не то, чтобы сухарей, даже крошек про запас не приготовил.
В результате замеров мешков, которые оказались мешочками, упрятанными в укромные прятки, победила дружба — у барона было больше, но у Игги пакетик на ощупь плотнее и от этого тяжелее.
Договорились, что ныне запасаться будет каждый. Мыши в келье не водились, крысы вполне довольствовались нижними и подземными ярусами, так что предательства от животного мира ждать не следовало. Разве что Прокопьев или другие вертухаи устроят вселенский шмон — тогда найдут. Но, вроде бы, до этого пока дело не доходило. Так что, как говорили древние слэйвины, «бог не выдаст — свинья не съест».
Делиться планами с товарищами Тойво пока не стал — все зависело от ближайшей встречи с товарищем Глебом и его товарищем Яковом. Коли там случится облом, придется реализовывать план «Б».
— Я вам чуть позднее скажу, что надумал, — объяснил он сокамерникам. — Вы тоже прикидывайте на свой взгляд. Может, он окажется более свежим и реальным. В конце концов, нам важно уйти отсюда.
— По льду было бы проще, — заметил Мика.
— Так к зиме тут охранников в десять раз больше сделается. Да и надо
