Где носит работников? Зря я сразу заплатила, надо было после того, как вы сделаете обещанную работу, лентяи!
Из-за дверцы выскочил взлохмаченный парень, как будто пробежавший марафон, и стал кланяться:
— Извините, госпожа, тысяча извинений, сейчас уже будет подано, простите за задержку…
— Ла-адно, ладно… — я махнула рукой, недовольно морща нос, — делай свою работу нормально, и тогда не придётся быть таким жалким. Я хочу пообедать здесь, пусть вынесут в зал.
Бормоча "да, конечно, конечно", парень сцепил руки перед собой и пятился, пока снова скрылся за дверью.
Я тяжело вздохнула. Ну и выдала, конечно… «не придётся быть таким жалким»! Сама себе напомнила дядю сейчас. Какое мерзкое чувство… Как можно говорить такое, не испытывая угрызений совести? Должно быть, дядя попросту ненавидит весь белый свет, кроме самого себя.
Усевшись за стол в противоположном углу от подозрительного человека, я скучающе разглядывала обстановку, поглядывала на часы. Послышался шум, и я обернулась, чтобы увидеть, как из той маленькой двери за стойкой выходит худая темноволосая девушка в белом переднике, несущая поднос с тарелками, на которыми поднимался пар.
Она аккуратно и быстро разложила блюда и приборы передо мной, а затем поклонилась и бесшумно юркнула обратно за дверь.
Что ж… нервы нервами, а восстановить силы я обязана. Проклятый предмет на шее выкачал слишком много магии, и хотя белые ленты, опоясывающие мою талию под корсетом, забирали часть влияния себе, их действия определённо не хватало на то, чтобы я могла хоть немного накопить сил.
Я набросилась на еду, стараясь есть аккуратно, но быстро — обжигалась, но проглатывала суп, а следом и жаркое, словно не ела неделю. Опустошив тарелку супа, я утолила первый голод и подняла взгляд. И увидела, как тот мужчина смотрит на меня круглыми глазами. Я слегка смутилась, поняв, что капли супа оказались у меня на лице.
Вытираясь салфеткой, я бросила:
— Чего смотришь? Никогда не видел, как дама ест?
Непривычные хамские слова вызывали у меня неловкость, но в то же время я испытала каплю удовлетворения. В самом деле, нечего смотреть на то, как кто-то ест! Может, дама очень голодна и вообще не ожидала, что кто-то в это время будет бездельничать в зале и пялиться на чужую трапезу!
Мужчина поморгал, как будто ещё больше шокированный, и снова отвернулся.
«Ну и язва», — вдруг услышала я совсем чётко. Обернулась, осмотрелась… никого рядом не было, а мужчина в другом углу вроде бы молчал…
«Андор старый трясущийся хрыщ, подозревает всех подряд, а мне тут сиди, наблюдай за этой мелкой хамкой… — опять чётко раздалось у меня в ушах, а мужчина в другом углу со вздохом взъерошил чёрные сальные волосы и откинулся на спинку стула. — Корохрян проклятый, тфу!»
Я еле удержала неумолимо падающую челюсть. Это что, его мысли?!
Вперив взгляд в тарелку поскорее, я пыталась делать вид, что у меня вовсе не трясутся руки. А вдруг заметит? А вдруг почувствует, что я его подслушиваю?!
«Я просто хочу пожрать! Еда, вода — ничего, скотина такая, не разрешил купить! Урод вонючий, мешок гов…» — дальше шли многоэтажные ругательства, от которых у меня одновременно загорелись кончики ушей и на лицо полезла нервная улыбка. Ну просто типичный алкоголик-сиделец. Вот уж чьи мысли точно не очень-то хочется слушать!
Но главное — я поняла, что он действительно от дяди. И что мне очень, очень, очень нужно научиться контролировать свои силы! Вот так залезешь кому-то в голову и услышишь что-то такое, от чего потом аж кожа начнёт чесаться и помыться захочется! И вообще пожелаешь стереть себе память.
Хорошо, что пока только на брань наткнулась.
Я целиком и полностью сосредоточилась на чашке с чаем, пока на фоне лились маты, скабрезные выражения и какой-то слишком чёрный юмор. Я этого не слышу, я ничего не подслушиваю и вообще не умею читать мысли…
— …ожа! Госпожа! — донёсся до меня чей-то голос, и я наконец оторвала взгляд от чая, понимая, что поток грязных мыслей уже прервался.
Передо мной стоял тот самый долговязый слуга, пришедший сюда вместе с Сииной. Его спутанные волосы почти закрывали глаза, он горбился и мял в руках какую-то бумажку.
— Госпожа, посыльный передал записку, — сказал он почти шёпотом, словно боялся моей реакции. Я подозрительно на него посмотрела, потом на послание в его руках.
— От кого? — спросила я.
— От… гм… — он замялся, ещё больше сгорбившись, а потом прошептал: — возьмите, пожалуйста, госпожа, я просто должен вам это передать.
И я всё-таки забрала у него записку, быстро развернула и прочла короткое и размашистое:
«Извини, дорогая, я не приду. Срочные дела».
А внизу крошечными буквами:
«Езжайте.
Д.В.».
Ага, значит, это якобы от того самого кавалера, который не придёт на свидание. Теперь надо разыграть сцену.
Я постаралась испытать злость, которую должна была бы, но физическая усталость и ощутимое облегчение от знакомых букв «Д.В» внизу письма делали мои попытки неубедительными. Я попыталась представить, что меня действительно тут бросили, и на ум пришла безобразная сцена на балу, а ещё собственные чувства, когда я увидела любовницу мужа перед самой своей смертью.
Чем больше я всё это вспоминала, прокручивала и раскручивала, тем темнее становилось на душе. Сердце гулко застучало в груди, пальцы похолодели. Лицо наоборот опалило жаром. Спящий, как змея в кольцах, гнев наконец поднял голову и пронзительно зашипел, обнажая клыки.
Раз — и тарелка, в которой был суп, со всей силы врезалась в стену сбоку, в паре метров от посланника дяди. Тот подскочил со стула, и я тоже, так как сама испугалась грохота. Я опять случайно использовала усиление магией! Но всё ещё не выходя из образа, я рявкнула слуге:
— Пошли! Чего встал?! Катись оно всё в бездну!
И я с грохотом отодвинула стул, стуча каблуками понеслась к выходу, делая вид, что уже размазываю по щекам слёзы. Так я чуть не врезалась в дверь, которую быстро и услужливо раскрыл передо мной слуга, а затем мы дошли до кареты, и я забралась внутрь, с силой захлопывая за собой дверь. Медные петли жалобно скрипнули, как будто сейчас отвалятся.
До меня донеслись мысли того мужчины: «ну и дамочка, я б тоже к такой не пришёл», а следом тоскливое, уже похожее на парнишку за стойкой: «да что ж за приятели у Энклса, ходят в чёрном в этом пекле, нося за пазухой шпионов, помыкают мной, разбивают посуду, и все как на подбор страшные маги да магички! Хоть бы один бездарный пришёл и не устраивал
