подготовку: Сиина навешивала на меня побрякушку за побрякушкой, крутила локоны и закалывала их в причёску, пока я старалась копировать интонации, которые от неё слышала, и жесты, которые замечала.
Надо было говорить бойко и быстро, делать мимику живой, порывисто и пластично двигаться. Такую яркую девушку как Сиина было легко запомнить, но вести себя как она оказалось очень трудно. Если мы так сильно отличаемся, как она смогла так быстро вжиться в мою роль?
Как будто ей знакомо то, что она изображает. Возможно, как и её магия, как лёд и пламя, в ней уживаются противоположные черты характера, которые можно увидеть, только если общаться с ней достаточно долго.
Наконец я была полностью готова, представляя собой точную копию моей новой знакомой. Она же, надевая перчатки и бесформенную обувь, вновь подмигнула мне, подходя к двери:
— Теперь тебе нужно в мою комнату. Вот ключи, — она передала мне их, а потом ещё сунула в руки какую-то баночку и свою сумку, — и мазь для пореза, потом убери в сумочку, когда будет уже не нужна. Вернёшь потом, — судя по прищуренным глазам, она улыбнулась. — Удачи.
— А Лорель? Я смогу с ней попрощаться? — спросила я прежде чем открыть дверь.
Сиина помолчала, о чём-то думая.
— Ты услышишь, как я выхожу из комнаты с ней. Можешь выйти в тот же момент и перекинуться парой слов тут, в коридоре. Но на большее уже не хватит времени.
Я помолчала, а потом покачала головой, понимая, что наш план уже пошёл немного не по курсу, поэтому я не могу допустить ещё больших оплошностей.
— Нет… потом увидимся с ней, тогда и поговорим.
Девушка серьёзно кивнула, а потом тихо раскрыла дверь передо мной, и я выскользнула в коридор. Найдя комнату под нужным номером, я отперла дверь и прошла внутрь.
Тихая пустая комната была освещена лучами солнца, пересёкшего половину неба. Здесь было жарко, и я открыла окно, с наслаждением подставляясь прохладному ветру. Солнце грело кожу, пока я с закрытыми глазами прислушивалась к звукам.
Где-то внизу горячо спорили три человека. Я узнала голоса Энклса и Лорель, и от звучания слов няни будто гора упала с плеч. С ней всё в порядке. Внутри всё это время как будто сидела сжатая пружина, а теперь она расслабилась, и я расправила плечи.
— Юной госпоже надо отдохнуть! Она стала совсем плоха после дороги! — говорила Лорель, и Энклс вторил:
— Молодой человек, вы можете сей же час передать своему хозяину, что я уплачиваю все издержки из собственного кармана, и остановка здесь не прихоть, а необходимость. Как только госпоже Сансат подадут обед, я уверен, ей станет лучше, и мы сможем продолжить путь.
Но мрачный слуга твердил:
— Нет, хозяин приказал, чтобы вы тотчас ехали дальше. Иначе он расторгнет договор и подаст на вас жалобу.
— Жалобу за что, маленький ты прохиндей? — возмутилась Лорель. — За то, что господин лекарь лечит её? Не приписывай Главе семьи слов, которых он не говорил!
— Он сказал, — упрямо ответил слуга, и я покачала головой. Неужели они такими пустыми скандалами тянули время вплоть до этого момента? Это талант! — Он сказал, чтобы вы немедленно!..
— Да что же такое! — выпалил лекарь. — Да с вами иметь дело себе дороже! Столько времени у меня отняли! Идите, молодой человек, сейчас госпожа Янир заберёт девочку и мы поедем!
— Но господин лекарь… — обеспокоенно начала Лорель, но тот её прервал:
— Простите, госпожа Янир, он мне так уже надоел! Посмотрите на него, костьми ляжет, но выгонит нас в дорогу! Возьмём обед с собой, подкрепитесь в карете. Идите, госпожа, позовите девочку.
Я отошла от окна и села на краешек кровати. Вот и всё. Они уедут… я не увижусь с Лорель какое-то время, но главное, чтобы все были в безопасности.
Слушая шаги по коридору сначала в одну, а затем в обратную сторону, я тревожно теребила складку платья. Тень сомнения, маленький червь страха, бессознательная тревога — они не давали мне покоя. Когда я уже едва не сорвалась с места, чтобы догнать Лорель, то услышала, как Энклс крикнул раздражённо "н-но!", в воздух взвился громкий удар хлыста, и быстрый цокот копыт обозначил их отъезд.
Глава 6
Я просидела около получаса в комнате, ничего не предпринимая. Общий план был понятен, но детали придётся додумывать самой… или импровизировать.
В конце концов я решилась выйти, когда в животе заурчало от голода. Может быть, я такая нервная из-за этого?
Вдруг поймала себя на том, что пытаюсь найти любое оправдание своему предчувствию. Устала, раздражена, не выспалась, голодна… я не хочу думать о варианте, в котором окажется, что моя интуиция говорит правду, и план действительно сорвётся.
Ведь на самом деле я ничего не смогу сделать. У меня только примерная последовательность действий, слуга и карета, в которой я должна буду отправиться в поместье Вереска. Пойди что-то не так, и единственный человек, на которого я смогу опереться, это долговязый прислуга, пришедший сюда с Сииной.
А я и так уже слишком много надежд возлагаю на почти незнакомых людей…
Очень неприятно чувствовать опасность, но знать, что тебе нечего ей противопоставить.
Я вышла в коридор и спустилась вниз, в столовую, прислушиваясь к тишине. Где-то были слышны лёгкие торопливые шаги — кажется, женские. Должно быть, какая-нибудь работница.
Сиина сказала, что мне здесь ничего не угрожает, но я помнила о том, что слежка наверняка продолжится — дядя везде будет оставлять своих шпионов, пока не убедится, что племянница никуда не улизнула.
Я обвела взглядом просторную столовую, массивные дубовые столы и крепкие стулья, а потом заметила в углу мужчину. Незнакомый, он делал вид, что изучает какой-то буклет, но я сразу почуяла подвох. Его неприятное лицо, обросшее щетиной, походило на лицо человека, привыкшего рассказывать свои проблемы алкоголю. А крупные кулаки со сбитыми костяшками намекали на то, что обсудив проблемы с бутылкой, он решает их весьма грубыми методами.
Наверняка он и есть тот, кто должен докладывать дяде о ситуации здесь. Он взглянул на меня и на секунду задержал взгляд, от которого захотелось поёжиться, а затем отвернулся, рассматривая что-то за окном.
Даже не пытается вести себя не подозрительно.
Я высоко задрала подбородок и фыркнула в его сторону, а потом подошла поближе к стойке и постучала:
— Ау! Есть кто-нибудь? Когда мне подадут мой обед?
Изобразить высокомерие было нетрудно, труднее было повышать голос, ведь я привыкла говорить потише. Испытывая неловкость, я тем не менее капризно крикнула:
— Эй!
