хотя я пока признаться и сама не понимаю, что именно.
Впрочем, все были уже слишком голодны, чтобы спорить о вкусовых качествах приготовленного Освальдом ужина (совершенно превосходного и без всяких грибных приправ): какими они могли бы быть, если бы вздорный конопатый мальчишка со странными очками и фантазиями… В общем, всего этого расстроенный Освальд, разумеется, не сказал, а вскоре и вовсе позабыл о своих терзаниях, так как был существом исключительно благодушным, и долго обиды держать не умел.
Аппетитно поужинав всякими подходными разностями, вся экспедиция — ребята, Попугай, Лётчик, Дульчибелла, Фенелла с другими огнёвками, Табита и голова Освальда — все расположилась вокруг костра, разговаривая о том о сём.
Освальд с Табитой увлеклись обсуждением преимуществ и недостатков самостоятельного перемещения рептилий на большие расстояния с использованием водного или воздушного пути. Освальд доказывал, что под водой плыть гораздо легче, потому что она сама держит тебя на плаву. А Табита на это резонно возражала, что лететь по воздуху гораздо тяжелее, потому что нужно всё время махать крыльями просто чтобы удержаться в воздухе. В противном случае, объясняла она, ты очень быстро упадёшь в воду, и уж не легче ли тогда сразу плыть. Через некоторое время они поменялись местами. Освальд стал доказывать драконихе, что плыть под водой гораздо тяжелее, потому что она сопротивляется. А Табита возражала, что по воздуху лететь значительно легче, потому что впереди только воздух и он почти не мешает двигаться вперед. Окончательно запутавшись в своих умопостроениях, оба мифических пресмыкающихся задумчиво замолчали под взглядом чуть улыбающегося Георгио.
Обсуждать насущные проблемы и завтрашний план действий уже не было никакого смысла — все слишком устали после долгой дороги, и потихоньку стали расползаться ко сну. По периметру лагеря, кольцом расположились на ночлег огнёвки, обозначив его границы своими мерцающими огнями. Табита тоже уже вскоре мелодично храпела в одной из палаток. В другую вскоре отправились спать мальчики. Попугай, Дульчибелла и горностай заняли третью. Пенелопе выпало разделить палатку с Табитой, против чего она в принципе не возражала, но теперь с трудом могла себе представить, как она сможет заснуть под рёв соседствующего вертолётного двигателя, звучание которого более всего напоминал храп уставшей драконихи. Однако, лишь только её кудрявая голова коснулась надувной подушки, Пенелопа тотчас же провалилась в глубокий сон.
Ей снилось, будто бы ночное небо волшебной страны одновременно наполнили огнёвки и летучие светящиеся рыбы, основавшие туда-сюда между пушистых облаков, из которых вместо дождя струилась мельчайшая светящаяся пыльца. Время от времени то один, то другой косяк летающих рыб пронизывал и увлекал за собой мерцающие пылинки, и они долго ещё тянулись за ними волшебным шлейфом. Всё небо, как живая картина, было пронизано этими светящимися потоками, как будто куда-то ведущими, на что-то указывающими в непроглядной ночной глубине…
Глава 17. Воздушные течения
Наутро, наскоро позавтракав великолепными Освальдовскими оладушками, экспедиция продолжила поиски заброшенного выхода.
Как он должен был выглядеть, друзья, в сущности, не представляли. Они предполагали только, что это может быть что-то вроде ниши в скале, заваленной крупными камнями. Кроме того, из допотопных (а точнее, сделанных за сотни лет до недавнего потопа), так вот, из допотопных записей Ха-Ха следовало, что выход находился где-то между двумя участками, поросшими исполинскими кактусами. Их огромные колючие стволы путешественники заприметили ещё издалека, подлетая к скалам со стороны поющего моря, и, с учётом этой явной приметы, разбили свой лагерь примерно посередине. Однако, однозначной уверенности в правильности выбранного ими района поиска исследователи не испытывали. Ведь, кто знает, как могла измениться растительность на этих склонах за последние триста лет?
На всём протяжении обследуемого горного массива, в ширину и высоту, в переплетающихся складках и уступах скал — участков, похожих на заваленный проход, находилось множество. И всё же, с чего-то нужно было начинать. Посоветовавшись, искатели выработали следующий порядок действий. Добравшись до каждого нового участка, на котором, как им казалось, мог находиться заваленный выход, Пенелопа или Саймон рисовали зеленой краской крест, в виде буквы “х”, чтобы можно было сразу найти это место, когда до них доберется плавучий город, и Грифоны смогут взяться за расчистку завалов. Кроме того, по настоянию Георгио, рядом оставляли метки из светящихся грибов, так что отмеченные участки были теперь видны из лагеря и ночью.
Питер и Саймон достали припасенные для такого случая альпинистские веревки и амуницию. Перемещались исключительно в связках по трое, так что, пока один карабкался по скалам, двое стояли на страховке, крепко цепляясь за уступы. Самые труднодоступные места Георгио обследовал, перемещаясь вдоль склона горы с помощью Табиты.
За целый день полётов и утомительного карабканья по скалам, друзья обнаружили и отметили с дюжину таких участков, каждый из которых мог оказаться заброшенным выходом из Мифландии. Но было понятно, что для того, чтобы хотя бы попытаться разобрать завалы хотя бы в одном из них, потребовалось бы не меньше недели тяжелой работы. При этом, они не обследовали пока и десятой части горных склонов.
К вечеру, авангардный отряд совсем приуныл. Усталые и понурые вернулись они в лагерь, и даже чудесная стряпня Освальда не могла поднять им настроение. После ужина, когда все расположились кругом вокруг костра, Попугай, желая исправить ситуацию, исполнил шуточную лунноморковную элегию собственного сочинения:
Когда ль вы отведать смогёте
Морковное лунное вдруг,
Увидите — Шиллер и Гёте,
Вам вровень окажутся, друг.
Проникнете в тайны вселенной,
Тумана спадет пелена,
И в лунно-морковной пельменной,
Откроется небо до дна.
На скалах межкактусных склонов,
Горят голубые грибы,
Прео-долевая препонов,
Мы выход найдём для воды!
С последними словами сего ценного произведения, ветер внезапно стих. По всей вероятности, Ха-Ха остановил его, так как многоплот уже набрал достаточную скорость за счёт водорослей, которые с нарастающей силой тянули его откуда-то из морской дали прямо к лагерю нашего разведывательного отряда.
Георгио почему-то ужасно обрадовался:
— Что ж, друзья, — объявил он внезапно, — теперь посмотрим!
— Что посмотрим? — с удивлением переспросил Попугай, мыслями ещё остававшийся в плену строк своей поэмы.
— Ночь же кругом, — удивилась в свою очередь Пенелопа.
— Это-то то нам и нужно! — с этими словами Георгио включил электрический фонарик, и, осторожно прокладывая лучом путь между камней в ночной темноте, направился в сторону ближайшего участка, отмеченного светящимися грибами.
— Ничего не понимаю, — заинтригованный Питер, а за ним и Саймон с Пенелопой с Попугаем на плече, в окружении освещавших им дорогу Огнёвок, и горностай Лётчик — все последовали за Георгио в ночную тишину. Дульчибеллу, по её настоянию, также взяли
