окатило жаром. Маргарет, все это время отдававшая последние распоряжения относительно ужина, наконец-то присела рядом с ней на свободное местечко на диване.
– Все хорошо? – шепотом спросила сестра. – Мне нравится твоя прическа.
– Все хорошо, – ответила Элис, испытывая облегчение от ее присутствия. В эту секунду старшая из сестер Ханифут решительно направилась к сидящим на диване. Младшая ее сестра, явно пребывая в полном смятении, держалась позади и что-то шептала, словно пыталась ее остановить. Бедняжка так зарделась, что ее круглые щечки приобрели ярко-алый оттенок.
– Джонатан, тебе уже представили Лили, мою сестру? – обратилась к нему старшая. – Мне кажется, что вы почти ровесники, и, хоть она и слегка застенчива, я уверена, она будет счастлива разложить для тебя карты «Марсельского таро».
– Карты… чего? – переспросил ничего не понимающий Джонатан. И медленно обвел взглядом обеих сестер. Казалось, до сих пор он и не подозревал, что барышни Ханифут присутствуют в одном с ним помещении. – Прошу прощения, но я не уверен, что мне известно, о чем речь.
Лили Ханифут сделала несколько шагов вперед, щеки ее все еще пылали румянцем.
– Не обращай на нее внимания… – зашептала она, обращаясь к Джонатану.
– Ну же, вперед, – продолжала настаивать ее сестра, судя по всему, взявшая на себя роль свахи. – Ты же целыми днями раскладываешь карты, предсказываешь будущее папе и мне, и бьюсь об заклад, что Джонатан тоже горит желанием узнать свою судьбу.
– Нет, я не хочу узнать свою судьбу, – поторопился сказать Джонатан, внезапно оробев, как будто сама мысль о том, что он предстанет перед столькими людьми в подобной ситуации, напугала его до смерти. – Мне очень жаль, – прибавил он, обращаясь к Лили.
Девушка грустно улыбнулась. Несмотря ни на что, она, судя по всему, лелеяла какую-то надежду на то, что Джонатан все же обратит на нее внимание.
– Но это же очень интересно, – не унималась старшая сестра Лили, не менее разочарованная. Лицо ее омрачилось, как будто и ее саму обидел отказ Джонатана.
– Сынок, позволь мисс Ханифут погадать тебе на картах, – вступил в разговор Монтгомери Поул с другого конца гостиной, надев благожелательную улыбку.
Джонатан поднял на отца испуганные глаза. Однако ответить он не успел, потому что кто-то сделал это вместо него:
– Вы могли бы погадать мне, если вам будет угодно, – прозвучал голос Хуберта, подошедшего ближе.
Все присутствующие остановили на нем свои удивленные взгляды. Даже Эвелин и Клод оторвались друг от друга, не желая пропустить эту сцену. Разумеется, серьезный администратор отеля вовсе не выглядел человеком, который горит желанием, чтобы какая-то девчонка гадала ему на картах. Однако Джонатан с облегчением выдохнул, а когда они с наставником встретились взглядами, благодарно тому улыбнулся. Элис тоже улыбнулась, наблюдая за тем, как Лили Ханифут, явно воспрянув духом, усаживается напротив Хуберта за одним из свободных столиков и вынимает из сумочки колоду карт. Элис ничуть не сомневалась, что Хуберт отвлек всеобщее внимание, направив его на себя, чтобы Джонатан перестал ощущать опасность.
И нельзя было не признать, что своей цели он достиг. Клод Ожье встал со своего места и, весело сверкая глазами, подошел к этим двоим.
– Я тоже на это подписываюсь, – объявил он.
Старшая дочь лорда Ханифута отошла от Джонатана и, пленительно улыбаясь, поспешила туда, где расположился Клод.
– С тобой все хорошо? – поинтересовалась Элис у Джонатана, мягко пожимая его руку.
Юноша молча кивнул.
– У меня и в мыслях не было огорчить обеих мисс Ханифут…
– Не беспокойся, – вдруг зазвучал рядом с ними обворожительный голос. – Если Глория Ханифут и почувствовала себя несколько раздосадованной от того, что ты отверг ее сестренку, то уже успела получить отличную компенсацию. Ровно то, чего так добивалась: привлечь к себе внимание Клода.
Это была Эвелин Спенсер – она поднялась со стула и подошла к Элис, Джонатану и Маргарет. И устроилась рядом, непринужденно присев на подлокотник дивана. И сделала это так изящно и беззаботно, не выпуская из рук свой бокал с вином и сигаретку, что полностью очаровала Элис.
Тем временем Лили за столом объясняла Хуберту, что карта, которую он вытянул, – «Тройка кубков» – означает, что сердце его занято некой дамой и что все указывает на то, что дама эта, вероятно, вскоре ответит ему взаимностью. Элис только порадовалась тому обстоятельству, что в этот миг Эвелин заслоняла лицо Хуберта от ее глаз. А Клоду Лили сообщила, что его карта, «Умеренность», означает скромность и воздержание. Молодой французский джентльмен, услышав это, громко расхохотался.
– Ты слыхала, Эви? – воскликнул он, оборачиваясь к подруге. – Я бы ни в жизнь не смог самого себя описать точнее.
Эвелин Спенсер в ответ тоже тихонько засмеялась, после чего обернулась к Элис и Маргарет.
– О, мои дорогие, должна вам сказать, что я чрезвычайно рада, что этим вечером вы с нами. – Она говорила по-английски, голос ее звучал певуче и в то же время казался немного ломким. – С самого начала этого путешествия мне едва ли выпала минутка пребывания в женском обществе. Я уже стала задыхаться в окружении стольких высокоуважаемых джентльменов.
Последние два слова она произнесла таким тоном, будто намекала на противоположный смысл, и Элис не смогла удержаться от смеха.
В гостиную вошел официант и пригласил всех пройти в столовую, куда подадут ужин. Элис встала с дивана, и Эвелин взяла ее под руку, тем самым обозначив свое намерение пойти вместе с ней. Элис ощутила ком в желудке.
– Надеюсь, вы сочтете возможным сопроводить меня на днях в «Универсальные магазины Ворта», – сказала Эвелин, склонившись к сестрам, когда они уже уселись за стол. В ее золотистых волосах вспыхивали отблески горящих свечей. – Я слыхала, что у них представлена коллекция дамских туалетов, весьма отличная от тех, что можно найти в их европейских филиалах. А я, нужно сказать, уже по горло сыта бесконечным сатином и бархатом и к тому же очень сомневаюсь, что мой супруг или Клод сумеют дать мне сколько-нибудь дельный совет на эту тему.
Элис также испытывала сомнения в том, что лично она обладает способностью дать совет такой женщине, как Эвелин, в вопросах высокой моды. И была вполне уверена в том, что Клод Ожье или Джейкоб Спенсер обладают гораздо бóльшим, чем она, опытом в этих делах, хотя бы потому, что просто существуют рядом с такой особой.
– Боюсь, что по преимуществу я лишена малейшей возможности надолго отлучаться из отеля, – ответила Маргарет со спокойной улыбкой и отпила воды из стакана, – но Элис, конечно же, с удовольствием составит вам компанию. Правда же, Элис?
Элис испуганно взглянула на сестру. Та собирается оставить ее одну с Эвелин Спенсер? Джонатан, снова оказавшись соседом Элис, с любопытством посмотрел на женщин, но не произнес ни слова. По крайней мере, в присутствии Эвелин Спенсер он, кажется, нервничал не так сильно, как в присутствии других. И Элис нутром чувствовала, что это говорит в пользу дамы.
– Разумеется, миссис Спенсер, – смущенно ответила Элис. – Я пойду с вами туда, куда вам будет угодно.
Эвелин удовлетворенно улыбнулась.
– Если мы собираемся дружить, дорогая, то следовало бы для начала перейти на «ты». В конце концов, мы примерно одного возраста.
Элис приняла это предложение, благодаря Бога за то, что именно в этот момент в столовую вошла вереница официантов с огромными супницами. И пока они разливали по тарелкам гостей тыквенный суп-пюре, Элис воспользовалась моментом и повернулась к сестре.
– Ты уверена, что не сможешь с нами пойти? – шепотом спросила она.
На лице Маргарет наметилась улыбка.
– Возьми на себя хоть минимум риска, Элис. Поищи для себя то самое «что-то особенное». Порой оно обнаруживается там, где и не ждешь.
После этих слов она повернулась к официанту поблагодарить его за услуги, чем поставила в их разговоре точку. Элис подавила вздох и постаралась сосредоточиться на ужине. У нее еще будет время предаться беспокойству по поводу своего обещания Эвелин Спенсер. По крайней мере, подумалось ей, у нее в запасе есть еще одно приличное платье, которым можно будет воспользоваться для этого похода.
На другом конце стола мужчины продолжали свой разговор, не обращая ни малейшего внимания на все остальное.
– Ваш акцент, как и, собственно, ваша фамилия, выдает в вас уроженца Богемии, мистер Чех, – произнес лорд Ханифут, с вежливой улыбкой обращаясь к Хуберту. – Вы родились в Праге или в каком-то ином городе?
Прежде чем ответить, Хуберт аккуратно поставил на стол свой бокал.
– Я родился и вырос в Млада-Болеславе, небольшом городе под Прагой.
– Богемия – прекраснейшее место, – вступил в разговор Джейкоб Спенсер. – Мы с супругой провели там пару недель во время нашего
