страже врат в Святые Чертоги и своей песней отгоняет нечистых язычников.
Мне нравилось.
Через три-четыре года мы повзрослели, кавалеры стали более надёжными и в ритуалах птицы Сирин отпала нужда. Да и я подобной глупостью больше не страдала. Чем старше я становилась, тем сильнее на душе скреблись кошки. У каждой девочки была либо романтичная, либо постыдная история любви за плечами. У меня — ни-че-го. Не принимать же в расчёт Федю, который объяснял мне принципы работы мельничьего колеса или языческого дилижанса — для пьес, разумеется. Как и многие талантливые мастеровые, Федя не смыслил в любовных делах, а я ему не помогала. Еще чего!..
Я вздохнула и взялась за самописное перо. Увы, годы не изменили птицу Сирин — вместо лирики я обдумывала своё прикрытие. Логика подсказывала, что театр и языческий князь плохо сочетаются вместе, но отступать было некуда.
— Ой-ой! — внезапно раздалось над ухом. У меня чуть сердце не остановилось, честное слово! — Какие интересные вещи вы пишите!
Я торопливо захлопнула книжицу и вскочила. К счастью, вместо коварных планов на бумагу легли мои записи о языческой пьесе. Но это было не для широкой публики!..
— Как вы смеете?! — в отчаянии я вскинула голову и… подавилась собственным недовольством. Напротив меня стояла девушка из высшей аристократии. Хорошенькая, я бы сказала, изящная голубоглазая блондинка. Неброское платье из нежно-розового шёлка, покрытое тончайшей кружевной сеточкой, вполне могло обеспечить меня до конца жизни. Из украшений на незнакомке был жемчужный "ошейник" и серёжки с тем же камушком. Неброский гарнитур под стать платью — лаконично и дорого.
Глаза у девушки моментально сузились — и в этот миг я осознала, что уже видела её лицо на портретной карточке. Но на какой?.. Может, в Ладанье, в пансионе, среди портретов лучших выпускниц?
— Я смею?.. — негромко, но очень веско произнесла незнакомка. Пожалуй, по возрасту она была ближе к молодой женщине, а не девушке.
— Вы меня напугали, — обронила я, не желая вступать в полемику. Кто же она?.. Как она оказалась в саду Верданских рано утром? Женской половины во дворце не было, а служанкам такие платья точно не полагались. Да и какая из неё служанка?!
Значит, гостья. Гостья, которая ближе всего к Елизару…
Она совсем не похожа на князя Снежана, у неё нет характерной бирюзы в глазах, а цвет ближе к тёмно-голубому. Чья-то любовница?.. Бывшая (или нынешняя) невеста моего жениха?..
В висках застучал набат.
— А вы не сильно вежливы, — фыркнула в ответ незнакомка и надменно задрала нос, — я не пряталась, когда подходила, но вы были слишком увлечены!
— Кто вы такая?
— Чего?! Что ты себе позволяешь?! — взвилась она с такой претензией, словно требовать с неё отчёт мог только император. До чего же высокомерная особа!
— Прошу прощения, но я просто хочу узнать, кто вы.
— А кто ты?! — отбила она, глядя на меня в упор, и вдруг подобралась. — Неужели… неужели князь всё-таки нашёл ему девку?.. Нищенку-дешёвку с титулом, "языческую невесту"?! Да?! По тебе же за версту видно провинцию! Отвечай!!!
Она наступала, и я машинально попятилась от этой сумасшедшей. Да она же броситься готова! Не то, чтобы я боялась, но не устраивать же банальную склоку! Ну Елизар, морда каменная, ну попадёшься ты мне!..
— Послушайте, меня пригласили…
— А ты покорно прибежала!.. — зарычала она и…
— Джули! Сена! — рядом с нами затормозил запыхавшийся Феликс. Судя по всему, княжич летел на всех парах, заметив нас из окон дворца. Или служанки подсказали.
— Фэл! — разом растеряв свой гнев, незнакомка скользнула к язычнику. Положила ладонь на его грудь и спросила почти жалобно. — Почему ты ничего не сказал?..
— Великий Род, отец богов! Джули!.. Ты не поняла! Сена — невеста Елизара. Не моя, слышишь!..
Я с пыхтением, аки чайник кипящий, упала обратно в садовое кресло. Ну конечно, я же сама застукала Феликса за ранними свиданиями в саду!.. Господи, как можно было так оплошать?!
"Нищенка-дешёвка с титулом, языческая невеста?"
А надо ли обижаться, что она просто констатировала факты?..
Настроение, поднятое любимой работой и цветущей сиренью, поползло вниз. Не то, чтобы я ждала распростёртых "объятий" в столице, но из грязи в князи прыгать тоже не планировала. Сижу тихо, никуда не лезу — ан нет, и тут "благожелатели" нашлись!
— Кхм, Феликс, представь нас, — сквозь вату донёсся голос незнакомки, — я, кажется, была немного резкой.
Я тихо зашипела. Немного?!
Феликс сжал руку своей зазнобы и проводил её к соседнему креслу. Ну прямо не князь языческий, а примерный мальчик-лакей! Он был младше скандальной Джули — и та, кажется, умело пользовалась его неопытностью. Большие умоляющие глаза, охи-вздохи… фу! Маменька охотно прибегала к женским уловкам, а мне не нравилось строить из себя дурочку.
— Джули, это графиня Ксения из рода Сириновых, она приехала на смотрины к моему брату, — бойко начал Феликс… и почему-то замялся. Джули стянула перчатки и с улыбкой поманила язычника к себе.
— Фэл, мне безумно хочется кофе и пирожных, — кончики её пальцев скользнули по мужской гладковыбритой щеке, — распорядись, пожалуйста.
Как зачарованный, он присосался к её пальцам и бросился исполнять каприз. Джули проводила его довольным взглядом и повернулась ко мне:
— За провинцию извиняться не буду, — сообщила она, подставляя лицо солнечным лучам, — столицей в тебе и не пахнет, это очевидно. Остальное, признаю, выдала сгоряча.
— Чего же во мне такого «провинциального»? — не сдержалась я, и Джули издала высокомерный смешок.
— То, что любая столичная барышня на твоём месте сделала бы реверанс. Требовать у княжны ответа, какой моветон. Можно и на каторгу за оскорбление правящей семьи, а?..
Разумеется, в Ладанье знали, как выглядит её высочество Юлиана. Я тоже знала. Но в ревнивой девице, проникшей в чужие владения, было сложно заподозрить княжну. На портретной карточке её изображали «чахоточной» барышней — утомлённой, осанистой и бледнокожей. В реальности же Юлиана могла и меня в бараний рог скрутить!
Боже Великий, как Феликс ухитрился подцепить великую княжну?!
Поднявшись, я сделала неуклюжий реверанс и склонила голову.
— Плохо, — посетовала
