Фамилия субъекта была Реддинг, и он находился в заключении в Вирджинии. Я перестала дышать. Во рту внезапно пересохло. Я пролистывала страницы, быстрее и быстрее, со скоростью света просматривая текст, пока не прочитала, как Дэниел Реддинг спросил Бриггса о сыне. О Дине.
Глава 20
Отец Дина – серийный убийца. Пока я путешествовала по стране с мамой, Дин жил в двадцати метрах от сарая, где его отец замучил и убил по меньшей мере дюжину женщин.
И Дин не сказал мне ни слова: ни когда мы разбирались с задачками Лок и перекидывались идеями; ни когда впервые застал меня в бассейне; ни после того как мы поцеловались. Он предупредил: если я буду проводить слишком много времени в сознании серийных убийц, это разрушит меня, но не обмолвился ни словом о своем прошлом.
Внезапно все встало на свои места. То, каким тоном Лия сообщила, что фотографии на лестничной клетке для Дина. Тот факт, что агент Бриггс обратился к Дину за помощью, когда тому было двенадцать. Майкл представил Дина, сообщив, что тот знает об образе мыслей убийц больше, чем кто бы то ни было. Лия попросила меня об одолжении – не говорить Дину ничего об этих интервью. «Дурная кровь».
Я встала и убрала папку в сумку. Майкл окликнул меня по имени, но я проигнорировала его. Только на половине пути до дома я осознала, что бегу.
Что я делаю? У меня не было ответа на этот вопрос. И все же я не останавливалась, пока не добралась до дома. Я поднялась по лестнице и направилась в свою комнату, но Дин ждал меня наверху, словно знал, что это произойдет именно сегодня.
– Ты читала интервью, – произнес он.
– Да, – тихо ответила я, – читала.
– Ты начала с Фридмана? – спросил Дин.
Я кивнула, ожидая, что он озвучит то невыносимое знание, которое висело в воздухе между нами.
– Это тот тип с колготками, да? Уже дошла до места, где он говорит о том, как подглядывал за старшей сестрой, когда та одевалась? Или до того эпизода с соседской собакой?
Никогда не слышала, чтобы Дин так разговаривал – непринужденно и жестоко.
– Я не хочу обсуждать Фридмана, – ответила я.
– Разумеется, – ответил Дин, – ты хочешь поговорить о моем отце. Ты прочитала все интервью? На третий день Бриггс подкупил его, чтобы он рассказал о своем детстве. Знаешь, чем он его купил? Моими фотками. А когда это не сработало, их фотками. Женщин, которых он убил.
– Дин…
– Что? Ты разве не этого хотела – поговорить об этом?
– Нет! Я хотела поговорить о тебе.
– Обо мне? – Дин не смог бы сделать свой голос более недоверчивым, даже если бы захотел. – А что еще тут говорить?
А что уже было сказано?
– Мне не важно. – Я еще не отдышалась после бега. Я говорила не так, как надо. – Твой отец… он не меняет того, кем ты являешься.
– Чем я являюсь, – поправил он. – И нет, меняет. Почему бы тебе не спросить Слоан, что статистика говорит о психопатии и наследственности? И почему бы тебе не спросить ее, что происходит, когда ты вырастаешь в среде, где нет ничего, кроме психопатии.
– Меня не интересует статистика, – сказала я. – Мы партнеры. Мы работаем вместе. Ты знал, что я все выясню. Мог бы мне сказать.
– Мы не партнеры.
Эти слова причинили мне боль – как он и хотел.
– Мы никогда не станем партнерами, – произнес Дин, и голос его звучал жестко, без капли сожалений. – И хочешь знать почему? Потому что, как бы хорошо ты ни научилась забираться в головы нормальным людям, мне даже напрягаться не приходится, чтобы забираться в мозги убийц. Разве это тебя не тревожит? Не заметила, как легко я беру на себя роль «чудовища», когда мы работаем вместе?
Я заметила, но приписала тому факту, что у Дина больше опыта, чем у меня, в составлении психологических портретов убийц. Я не знала, что этот опыт он получил из первых рук.
– Ты знал о своем отце? – Я пожалела об этом вопросе сразу же, как только произнесла его, но Дин и глазом не моргнул.
– Нет, – ответил он. – Сначала не знал, хотя должен был.
Сначала?
– Я же уже сказал, Кэсси. Когда Бриггс начал приходить ко мне с вопросами по расследованиям, разрушать уже было нечего.
– Это неправда, Дин.
– Мой отец в тюрьме. Я попал в приемную семью и даже тогда понимал, что не такой, как другие дети. То, как работал мой ум, то, в чем я мог найти смысл… – Он повернулся ко мне спиной. – Думаю, тебе лучше уйти.
– Уйти? Куда уйти?
– Мне. Все. Равно. – Он прерывисто выдохнул. – Просто оставь меня одного.
– Я не хочу оставлять тебя одного. – Вот оно – то, о чем я даже не рисковала задумываться с той игры в «Правду или действие?».
– И как именно я должен был тебе сообщить? – спросил Дин, по-прежнему стоя спиной ко мне. – «Эй, знаешь что? Твою маму убили, а мой папа убийца».
– Моя мама ни при чем.
– Что ты хочешь от меня услышать, Кэсси? – Дин наконец повернулся ко мне лицом. – Просто скажи мне, и я сделаю.
– Я просто хочу, чтобы ты говорил со мной.
Руки Дина сжались в кулаки. Я едва могла различить его голос за упавшими на лицо волосами.
– А я не хочу говорить с тобой, – ответил он, – лучше иди к Майклу.
– Дин…
Чья-то рука схватила меня за плечо и заставила развернуться. Резко.
– Он сказал, что не хочет говорить с тобой, Кэсси, – на лице Лии была маска спокойствия. А вот ее голос – каким угодно, но не спокойным. – Не оборачивайся, чтобы на него посмотреть. Не говори ему ничего больше. Просто уходи. И знаешь, что еще? – Она наклонилась поближе и прошептала мне на ухо: – Напомни мне больше никогда не просить тебя об одолжении.
Глава 21
Я медленно спустилась по лестнице, пытаясь осмыслить случившееся. О чем я думала, требуя ответа от Дина? Он имеет право на тайны. Он имел полное право злиться, что Лок велела мне прочитать эти интервью, зная, что одно из них с его отцом. Мне не следовало подниматься к нему. Нужно оставить его в покое.
– Лия или Дин?
Я подняла взгляд и увидела Майкла, который стоял у входной двери.
– Что?
– У тебя такое лицо, – ответил он. – Лия или Дин?
Я пожала плечами.
– Оба.
Майкл кивнул, словно мой ответ лишь подтвердил его очевидное предположение.
– Ты в порядке?
– Ты спец по чтению
