— Это наездники! Ты понимаешь, Вадуд? Это — наездники! — Рансу даже привстал от неподдельного возмущения. Как она смеет посягать на святое? На его мечту?
«Тыканье» Ольга спускать не собиралась. Видит бог, ей хотелось договориться без революционных потрясений. Если бы главпас не бычился, если бы главназ его притормозил… Не стоило бы так сразу обострять и накалять, но, раз клиент так быстро дошел до кондиции, грех не воспользоваться.
— Ну наездники. И что? Две руки, две ноги. Тренированных, кстати. Неужто еды себе не донесут? — Ольга сделала пузу, дескать, возразите мне, докажите, что нет, не донесут. — Да тебе-то что, Рансу? — Оля голосом подчеркнула это самое «тебе». — Ты-то не наездник, а тебе сам главный повар лично стол сервировал. — Ольга тщательно свернула салфетку с коленей и аккуратно отложила в сторону. — И не лезь ко мне в голову. Просила же! Не твоего уровня барьеры. Только в ушах щекотно от ковыряний твоих!
— Да что ты знаешь о моем уровне? — Рансу оборвал фразу на самом-самом интонационном подъеме. Нетрудно догадаться — особо гадостное обзывательство проглотил. Значит, лавэ он все-таки побаивается.
— Да на кой ляд мне о нем знать? — Качнулся острый клин волос над плечом — так даже презрительней, чем рукой отмахнуться. — Зверя нет — вот и весь уровень.
— Давайте все-таки вернемся к нашей проблеме, — не дал разгореться скандалу Шенол. — Продолжайте, Ольга.
— Да по этой проблеме, собственно, все. Девушка получит три дня на восстановление. Это от меня. Но, господин Шенол! На визите медикуса я настаиваю. Платить за визит, разумеется, не собираюсь. Ни сама, ни из казны Корпуса. Кто получил удовольствие, тот пусть и раскошеливается. И на оплату барышне за три дня простоя в тройном размере. Кухарям, которые будут за нее работать, — премиюшку. Это предварительно. Помимо основного наказания. Я пока не очень хороша в ваших законах, но, кажется, за подобное деяние предполагается каторга. На мой взгляд, это приемлемо. Хотя… Я бы еще и оскопила.
— Да ты сбрендила, глупая баба. Из-за какой-то шлюхи…
— Держи себя в руках, Энвер. И контролируй выражения. Вы, Оля, тоже посдержанней в высказываниях.
— Уверяю вас, господин лавэ, все мои высказывания очень тщательно выверены. Я говорю то, что долг велит, а не то, что душа просит. — Ольга уронила вескую паузу, давая осознать, что она имеет много чего высказать, но терпит. — Готовы выслушать мои аргументы?
Раим кивнул, а что ему еще оставалось? Раиму хотелось выиграть время, чтобы осмыслить произошедшее, и Ольга давала ему такую возможность.
— Для начала я совершенно официально заявляю: Малика не шлюха. В ее персональном контракте подобные обязанности не прописаны. Бывали ли ранее подобные прецеденты, мы узнаем у нее позже.
— Уверен, что такого раньше не было, — заявил лавэ. — Продолжайте, Оля.
— Далее. Обращаю ваше внимание: у Малики заключен контракт с Корпусом, то есть с короной. Таким образом, троица виновных напала на человека короны и причинила вред здоровью, несовместимый с выполнением прописанных в контракте обязанностей. Весьма обширных, замечу. Следовательно, виновные должны возместить короне убытки. Ну и на сладкое: трое военных нарушили уж не знаю сколько пунктов кодекса мага. Попраны, насколько я понимаю, и дух, и буква кодекса, что уже само по себе урон репутации королевской власти, ибо какая власть, таковы и ее вооруженные силы. Следующее. У девушки, насколько я могу судить, внутренние повреждения. Ее необходимо немедленно показать целителю, иначе мы потеряем ценный ресурс. Я не имею в виду ее работоспособность, это вторично. Как я знаю, у Малики нет детей. Полагаю, корона не готова потерять одного-двух, а то и больше новых подданных из-за похоти трех извращенцев, если девушка в будущем не сможет рожать. Думаю, вы понимаете, что по совокупности проступков это каторга. — Последнее слово упало в тишину столовой, как кинжал на каменные плиты.
Ольга тихонько выдохнула, переводя дух — не сбилась, не напутала, не дрогнула. Раим счастливым не выглядел. А нечего было в эмпиреях летать, хлопая ушами вместо крыльев.
— Позже все эти соображения я изложу письменно, господин попечитель. От себя, как женщина и мать, добавлю: мне бы хотелось, чтобы эти скоты испытали все то, что по их вине пришлось вытерпеть Малике. Каждую секунду боли, отчаяния и омерзения. А лучше — растянуть бы им это удовольствие суток на трое.
Раим вдруг развеселился, если состояние холодной ярости можно назвать весельем. Надо же, как все разложила-вывернула! А главное — каждое ее слово находило отклик в душе. Но Энвер каков! Не будь его, Раима, рядом, Ольгу бы уже пинали ногами. Уж не это ли имел в виду Эрик, когда говорил, что беречь нужно ее, а не здоровых мужиков. А теперь получается — вот от этого самого беречь? Оля на фоне Рансу выглядит как малокормный хуторской тирл рядом со Свапом. Только тирл к нгурулу и близко не подойдет, со страху окочурится на полпути. А его невероятная помощница, кажется, даже не понимает, как рискует. Храбрая птичка, клюющая нгурула в глаз.
Был еще один неприятный момент, осознавать который было больно. Наездники уже давно находятся под влиянием главного пастуха, и он, как попечитель Корпуса, сам этому поспособствовал, поднимая и поднимая внутренний статус своего друга. Сколько раз Раим подчеркивал, что уважает и доверяет? Что в текущих делах Рансу так же хорош, как и он, попечитель, а может быть, и получше. И теперь получается… Что там получается, додумывать не хотелось. И противостояние Ольги и главного пастуха надо прекращать, а потому Раим объявил:
— Пора на построение.
Вид выскочившей из-за стола тройки Варгу доставил Шенолу некоторое садистское удовольствие — как есть опоздают, им еще в виварий бежать и нгурулов выводить.
Когда все трое вышли на плац, там уже стояла куцая шеренга наездников. Каждого сопровождал его зверь. Ей бы притормозить на входе да постоять в сторонке — не сообразила, прошагала за Раимом в самый центр, чисто по инерции. А потом тушеваться и покидать «трибуну» показалось глупым. Так и встали, она за левым плечом главного, Рансу за правым. Ну прямо триумвират. Ольге на минуту стало жаль — ну что за паскудство! А как могли бы работать вместе! Не судьба. Рансу — враг. Вон как косится. Глазами впивается, как шершень жвалами. Так и убил бы! Да вот досада — не получилось! Но это не значит, что иным макаром не попытается. Бусина, назначение которой Ольга насилу помнила за ненадобностью, едва ли не шевелилась в закрепах браслета. Отвод злого намерения, кажется. Или как-то так. Не забыть еще раз Раима Заботыча за бусины поблагодарить. А Долгопас… Он сам все решил, за них обоих. Не вынуждайте женщину пугаться, не придется удивляться. Что там пытался сделать с ней Рансу, пока лавэ не видит, неважно. Первой подличать начала не она.
От Тыри прилетела волна тревоги — малышка тоже почувствовала угрозу. Вон она, гордо стоит рядом с Павлом. Пришлось послать волну уверенности и восхищения — ты такая красивая, моя умничка!
А вот и троица опоздавших. Становятся в строй рядом с Пашкой и явно чувствуют себя неуютно. Атмосфера вокруг лавэ сгустилась и начала давить, но раз встала за его плечом — надо держаться. Долгопас же терпит. Оля ждала каких-то торжественных речей вроде тех, что толкают перед студентами в первый учебный день, но случилось нечто для нее неожиданное. Лавэ Шенол забил на приветствия с поздравлениями и сразу перешел к главному:
