штамп зачастую куда лучше, чем пусть искренний, но корявый, на скорую руку сляпанный экспромт. В этот момент мы с Людой действительно могли идти рядом хоть на край света.
…«Швейка» можно читать бесчисленное количество раз. Хорошо, пусть не бесчисленное, пусть только полторы тысячи раз за жизнь. Я до этого прочитал бессмертное произведение всего четыре раза, пора было восстанавливать в памяти приключения бравого солдата.
Иду в библиотеку «Рыбника», который в двух шагах от дома, в котором жила наша семья и Глики.
За столиком для читателей сидит интеллектуальная гордость нашей школы Роза Есмурзаева. Она рассматривает большую, красивую, со множеством ссылок и примечаний, карту Аральского моря и что-то записывает в свой блокнот.
… — За какой книгой пришёл?
— За «Швейком». А ты чего так внимательно рассматриваешь эту карту?
— В Алма-Ате состоится республиканский конкурс докладов школьников на тему — «Край родной, навек любимый». От школьников нашего города поеду выступать я, — и Роза горделиво показала мне язычок. — Мой доклад будет про Аральское море. Одобряешь тему?
— Да как же можно не одобрить такую тему. Первое место на том конкурсе тебе гарантировано. Ну, не буду мешать.
В очереди к библиотекарю стоят несколько ребят и взрослых. Придётся подождать.
В библиотеку заходит ещё один человек, далеко не старый, но уже и поживший на белом свете. Среди записанных в неё читателей я его никогда не замечал. Да и видел ли я его в Аральске до этого хоть раз?
Бывают люди, которые с первого взгляда вызывают симпатию к себе. Бывают-бывают, даже не спорьте, и у вас такое, наверняка, бывало. Конечно, у зарождения такого чувства, как и у всех прочих, есть какая-то своя химия… или физика. Но кто же из нас будет пытаться анализировать с помощью этих уважаемых наук возникновение такого чувства. Вот стал тебе симпатичен человек с первого взгляда — и всё тут.
И, вне всякого сомнения, это интеллигентный, образованный человек. Такой едва ли будет брать в библиотеке какую-нибудь пустенькую беллетристику. Такому классику или научную литературу подавай.
Заняв за мной очередь, он сел за тот же столик, на котором сидела Роза, полистал какой-то лежащий на нём журнал, а потом, заметив, над какой картой склонилась Роза, обратился к ней с какими-то вопросами. Роза не только благосклонно ответила, но даже позволила ему пододвинуть к ней свой стул.
Не так уж и далеко располагался их читательский столик, и по доносившимся до меня словам и обрывкам фраз было понятно, что он попросил Розу поделиться с ним её интересом к Аральскому морю.
Разумеется, Розе было лестно такое внимание к ней серьёзного взрослого человека. У них разгоралась негромкая, но оживлённая беседа.
А через какое-то время Роза подзывает меня к их столику. В свойственном ей в беседах с моим участием ироничном стиле, который был предупредительной защитной мерой против моих неминуемых ответных нападок в том же стиле, проинформировала своего собеседника о моей скромной персоне:
— Алик Затируха. Один из тех «ашников», которые являются самыми принципиальными, самыми закоренелыми, самыми вредными противниками нас, «бэшников».
Мужчина встаёт со стула, подаёт мне руку и представляется:
— Виктор Николаевич Левашов, — а потом, улыбнувшись, добавляет: — Увы, тут я не смогу стать на чью-то сторону. Я был «вэшником».
Я представился без упоминания о вечно воюющих между собой школьных лагерях.
— Этот молодой человек, Виктор Николаевич, очень интересуется вашей темой. Сформировал группу товарищей с такими же интересами. Всё время рыскают на быстроходной лодке по морю, что-то ищут. Признавайся, Затируха, уже отыскали в Аральском море следы Атлантиды?
Нет, в этот раз я пропущу провокационный, вопрос Розы мимо ушей и не стану на неё нападать. А вот «ваша тема» — это очень интересно. Прошу уточнить у Виктора Николаевича:
— Извините, а что это за ваша тема такая?
— Я археолог из Алма-Аты. Тоже вот рыскаю везде в поисках… — он улыбнулся: — Ну пусть не Атлантиды, а хотя бы Помпеи или даже Геркуланума. Под Аральском сейчас наша экспедиция копается.
Алма-Ата — это, конечно, тоже поспособствовало тому, что Роза позволила ему приблизиться к себе.
Разговорились.
Мне очень и очень нравилась археология — эта не столько, на мой взгляд, наука, сколько увлекательнейшее занятие. Но, конечно, я ещё не мог оценить археологические познания Виктора Николаевича и беседовать с ним на равных. Ну да, про Помпею кое-что знаю, а вот не упомяни он про Геркуланум, смог бы я сам припомнить этот несчастный городишко?
Виктор Николаевич привёл несколько интереснейших примеров из находок советских и зарубежных археологов. И рассказчиком он был прекрасным — в его подаче эти находки засверкали какими-то особыми красками.
…Тактично будет спросить его о том, что очень интересовало в это время меня, Лёню и Колю? А-аа, была не была, спрошу. Я ещё несовершеннолетний, не круглый отличник, не бог весть какой примерный, Роза подтвердит, если что, — поэтому мне пока простительно совершать такие промахи с тактичностью.
Заранее глуповато хихикаю, чтобы мой вопрос мог и за неуклюжую шутку сойти.
— Виктор Николаевич, а вот скажите, пожалуйста, как вы, археологи, поступаете, когда находите в земле… ну, например, какой-нибудь золотой кувшин, доверху наполненный драгоценностями? Можете зачерпнуть из него для себя хоть одну пригоршню этих драгоценностей… ну, как награду за то, что приходится копаться во всякой грязи?
И как вполне серьёзный, и как шутка вопрос не прошёл. Виктор Николаевич посмотрел на меня так укоризненно и так покачал головой, что и слов никаких не надо было. А ведь я уже не первоклассник, меня уже очень нелегко пристыдить так, что у меня, наверняка, и уши покраснели.
Всё, исключён буду из интересной беседы.
Но вот Виктор Николаевич был очень тактичным человеком, он быстро пришёл мне на помощь:
— Да, зачастую мы, внимательно оглядевшись вокруг и даже несколько раз обойдя место наших раскопок, черпаем драгоценности из таких вот найденных золотых кувшинов. Порой даже и не одну пригоршню, но… Но потом аккуратно, очень аккуратно, не потеряв ни одной молекулы из тех драгоценностей, опять засыпаем их в тот золотой кувшин.
Роза, молодчина,
