разболтала моей семье…»
«Короче, я после этого оправдал свою фамилию».
Тамара тяжело вздохнула: ей стало жаль и кошку, и Рому. Непонятно, почему. Она посмотрела в потолок, а на телефон продолжили приходить сообщения:
«Так что потом я пса отравил. Специально. Мышьяком. Добрый был пёс, хороший».
«Это ужасно», — напечатала Тамара. Ей стало тяжело от такого разговора.
Рома ответил:
«Ага. И какой я после этого хороший человек?»
Какое-то время Тамара глядела в экран, остановив пальцы над клавишами телефона.
«Зачем ты это делал?»
«Ну раз я Тварин. То и должен вести себя, как тварь. Тем более, если все меня таким считают…»
«Глупость какая. Ты не должен».
«Так во мне точно никто не разочаруется», — пришёл ответ. А затем:
«Шла бы ты спать, хромая. Что зря воздух-то сотрясать».
«Помнишь, когда пошёл снег?» — напечатала Тамара.
«?»
«Ну мы с тобой стояли и снег пошёл…»
«Ну и что?»
«Ты тогда ничего не почувствовал?»
«Ты о чём?»
«О том, что мы связаны».
«Чё за бред».
«Может, и бред. Но ты выглядел тогда, как человек, которому нужна помощь».
«Ну точно не от хромой чудилы, говорящей с разъёбанными клавиатурами».
«Отвали, хромая, а то хуже будет», — пришло последнее сообщение, и Рома Тварин вышел из сети.
Не все предсказания сбывались, так что Тамара на всякий случай предпочитала в них не верить. Но эту его фразу она по какой-то причине надолго запомнила. И совсем не скоро поняла, что доля истины в ней всё-таки была.
* * *
— Света, — позвала Тамара, остановившись на пороге.
Кабинет № 018, перешедший Свете от её отца, был почти таким же бардачным, как комната Задиры Робби. Всё здесь — коробки, документы, какие-то тетради, мелкий реквизит, несколько костюмов на вешалках, — было свалено и развалено всюду так, будто сам кабинет ещё не оправился от смены хозяина.
Света, повернувшись на её призыв, подскочила к двери и выглянула наружу — проверить, чем заняты остальные. Прикрыла дверь и спокойно спросила:
— Да?
Такие махинации были ей нужны, чтобы сохранять лицо: только наедине с Тамарой она иногда проявляла беспокойство, неуверенность, и другие эмоции, разрушающие её образ «грозного диктатора». Та иногда задумывалась о том, имело ли это вообще смысл? Ведь как минимум трое ребят знали её настоящую личность, да и остальные не были слепыми.
— В общем… Я что подумала. Нам же всё ещё нужен кто-то на роль Сильвия, да?
— Да. У тебя кто-то есть на примете?
— Вообще, да, но речь сейчас не совсем об этом. Я тут вспомнила, что, когда мы встретились, ты сказала, что есть человек, который не ходит сюда, хотя из клуба, вроде как, не вычеркнут…
— А… Сашка Солнышев, — ответила Света. — Он очень нелюдимый, и особо ни с кем не дружил… Куда он делся — понятия не имею.
— А что, если его позвать? — предложила Тамара. — Он ведь не знает, что «Стаккато» снова жив.
Света задумалась.
— Можно, но не факт, что он пойдёт.
— Но не узнаем, пока не попробуем, так?
— Ага, — хмыкнула Света. — Пробовать-то ты будешь?
— Да, почему бы и нет, — Тамара пожала плечами.
— И как ты его найдёшь?
— Да в Интернете же легче лёгкого. Напишу ему.
— Только давай побыстрее. У нас времени в обрез на все сцены… Ты сама-то как, свой текст учишь?
Тамара кивнула.
— Учу.
— Умница, — Света хлопнула её по плечу, — давай, не подводи. Ладно, пойдём этих лентяев гонять…
Гонять «лентяев», к каждому из которых она постепенно начинала привязываться, Тамаре совершенно не хотелось. Но она ничего не сказала, последовав за Светой в общий зал…
* * *
— Ребята, — очень серьёзно сказал вечером Костя Соломин, когда они вышли из «Стаккато». Они — это он, Тамара, Серёжа, Нюра и Ксюха. Кирилл с Агатой ушли раньше.
На улице дул прохладный вечерний ветер, так что Тамара изо всех сил прятала нос в шарфик.
— Я вчера посмотрел фильм, — признался Костя, — «Годовалый слон»…
У Серёжи с Нюрой разом сморщились лица.
— Господи, это отвратительно.
— Зачем?!
— Меня заинтересовало название.
— Ну будешь впредь аккуратнее выбирать то, что смотреть на ночь. Приятного аппетита тебе.
— Я ничего не ем, — Костя достал из кармана зажигалку, чтобы закурить. Сигарета была уже зажата у него в зубах.
— Это заранее…
— А что за фильм? — спросила Ксюха.
— Не смотри, — категорично сказала ей Нюра, — такой треш…
— «Тр-рэ-э-ш», — со смехом передразнил её Костя, сказав слово в нос.
— Лучше бы хотя бы экранизацию «КВЭП» глянул.
— КВЭП? — переспросила Тамара.
— Так мы Шекспира сократили, — объяснила Нюра.
— Я пытался! — изо рта Кости выплыло облако дыма, — Такая чёрно-белая муть, вы себе представить не можете.
— И вместо этого ты решил посмотреть «Годовалый слон»? Я всегда знал, что ты редкий извращенец.
Они шагали к остановке.
— В жизни всё надо попробовать… посмотреть, — слегка философски произнёс Костя. — Вот я и решил взглянуть.
— И какие твои впечатления?
— Некоторые актрисы красивые.
— Ну так, а про что он, эй?! — громко спросила Ксюха, кажется, изводясь от любопытства. — Про что фильм-то?!
— Не смотри его! — хором посоветовали Серёжа с Нюрой. Последняя добавила:
— Лучше тебе не знать.
На этом моменте даже Тамаре стало интересно, что за фильм такой — «Годовалый слон». Но она не была уверена, что посмотрит: не любила триллеры и ужастики. А раз уж ребята говорят, что смотреть не стоит — что такого там может быть?
«Нет, — подумала Тамара, — одним глазком, но всё-таки гляну… Ужасно интересно». От одной только перспективы всё внутри сжималось предупреждающим страхом, но Тамара знала: любопытство невозможно удовлетворить, пока не сунешь руку в огонь. Только интересно, как пробраться к телевизору ночью, пока все спят? С компьютера посмотреть вряд ли получится — дома был проведён плохой интернет, а находить фильмы в Сети Тамара умела плохо.
— А вы кто-нибудь смотрели «Год из жизни Саши»? — спросил Серёжа.
Ксюха подняла руку.
— Офигенный фильм!
— Как тебе Соломенцев там?
— Это пацан, который в голубей стрелял?
— Он, ага.
— Он — супер!
— У Нюры, кстати, есть своя шкала суперскости актёров, — ухмыльнулся Костя, отнимая с губ сигарету и выпуская ещё одно облачко в замёрзший воздух. — Если какой-нибудь Ди Каприо в этой шкале стоит наверху, то Анжелина Джоли — в самом низу.
— Да она чё,
