● С момента выдачи мандата МООНПР [этому информатору] было приказано регистрировать всех тутси в Кигали. Он подозревает, что в целях их уничтожения. Приведенный им пример: за 20 минут его подчиненные могли бы убить до тысячи тутси.
● Информатор утверждает, что не согласен с истреблением тутси. Он поддерживает оппозицию РПФ, но не может поддерживать убийство невинных людей. Он также утверждает, что, по его мнению, президент не обладает полной властью над всеми элементами своей прежней партии/фракции.
● Информатор готов предоставить сведения о размещении тайного склада тяжелого вооружения, где находится по меньшей мере 135 его единиц… Он был бы готов отправиться на этот тайный склад сегодня же — если бы мы дали ему следующую гарантию. Он просит, чтобы мы взяли под защиту его самого и его семью (жену и четверых детей).
Это был не первый (и не последний) случай, когда генералу Даллеру довелось узнать, что Кигали — которому Арушскими соглашениями было предназначено стать «свободной от вооружений зоной» — был рынком оружия «Власти хуту». Вряд ли это было таким уж секретом: гранаты и «Калашниковы» здесь носили открыто, их можно было купить за умеренную цену на центральном городском рынке; самолеты, груженные французским или купленным на французские деньги вооружением, продолжали прибывать; правительство импортировало мачете из Китая в количестве, намного превосходившем потребности сельскохозяйственного сектора; и многое из этих вооружений раздавалось бесплатно людям, не исполнявшим никакой официальной военной функции — праздным молодым людям в клоунских одеяниях интерахамве, домохозяйкам, офисным работникам, — в то время как в Руанде впервые за три года царил официально объявленный мир.
Однако факс Даллера давал гораздо более точную картину того, чему предстояло случиться, чем любой другой документ, дошедший до нас из тех времен, известных под названием «прежде». Все, о чем рассказывал ему безвестный информатор, сбылось через три месяца, и в тот момент Даллер полагал, что к его источнику следует отнестись всерьез. Он объявлял о своем намерении разгромить тайный оружейный склад в течение 36 часов и писал: «Рекомендую обеспечить этому информатору защиту и эвакуировать из Руанды».
Даллер поставил на своем факсе пометку «чрезвычайно срочно» и приписку по-французски: Peux се que veux. Allons'y (Где есть воля, там есть и путь[13]. Давайте рискнем!). Из Нью-Йорка пришел ответ: давайте не будем. Ответственным за миротворческие операции ООН был в то время Кофи Аннан, ганец, которому предстояло впоследствии стать Генеральным секретарем ООН. Помощник Аннана, Икбал Риза, ответил Даллеру в тот же день, отвергнув «операцию, рассмотренную» в его факсе (и предоставление защиты информатору), как действия, выходящие за пределы мандата, порученного МООНПР. Вместо этого Даллеру было указано поделиться своими сведениями с президентом Хабьяриманой и сказать ему, что деятельность интерахамве «представляет явную угрозу мирному процессу» и является «явным нарушением» договоренности о «Кигали как свободной от вооружений зоне». Хотя информатор Даллера однозначно описал планы по уничтожению тутси и убийству бельгийцев как исходящие от окружения Хабьяриманы, в ответном мандате было сказано, что о нарушениях мирных соглашений следует докладывать президенту, и Нью-Йорк советовал Даллеру: «Вам следует исходить из того, что он (Хабьяримана) не знает об этой деятельности, но настаивать, чтобы он немедленно разобрался с этой ситуацией».
Даллеру также было велено поделиться этой информацией с послами Бельгии, Франции и Соединенных Штатов в Руанде, но штаб-квартира не предприняла никаких шагов, чтобы сообщить Секретариату ООН или Совету Безопасности шокирующую новость о том, что в Руанде предположительно планируется «истребление». И все же в мае 1994 г., когда истребление тутси в Руанде достигло пика, Кофи Аннан сказал на сенатских слушаниях в Вашингтоне, что миротворцы ООН «имеют право защищать себя, и мы определяем самозащиту в том духе, который включает упреждающие военные действия по удалению вооруженных элементов, которые мешают нам выполнять свою работу. И все же наши боевые командиры, будь то в Сомали или Боснии, весьма сдержанно относятся к применению силы». В свете факса Даллера тот факт, что Аннан позабыл упомянуть Руанду, кажется просто поразительным.
— Ответственным был я, — позднее говорил мне Икбал Риза, который написал тот самый ответ Даллеру, и добавил: — Я не хочу сказать, что мистер Аннан был не в курсе происходящего.
Это письмо, сказал он, оказалось на столе Аннана не позднее чем через 48 часов после получения, и его копии также были переданы в офис Бутроса Бутроса-Гали, который был в то время Генеральным секретарем ООН. Но, по словам одного из ближайших помощников Бутроса-Гали, Секретариат в то время о нем не знал.
— Это ошеломительно-потрясающий документ, — говорил этот помощник, когда я зачитал ему факс Даллера по телефону. — Это такой уровень драмы, какой за все свои пять лет службы в ООН я могу припомнить не более одного-двух раз. Просто невероятно, что такой факс мог поступить к нам и остаться незамеченным!
На самом же деле Бутрос-Гали в конечном счете все же узнал об этом факсе, но пренебрежительно сказал о нем уже после событий геноцида: «Подобные ситуации и тревожные донесения с мест событий, хотя их и рассматривают с подобающей серьезностью официальные представители ООН, не являются редкостью в контексте миротворческих операций».
Риза выразил сходную точку зрения.
— В ретроспективе, — сказал он мне, — видишь все это совершенно ясно — когда сидишь, разложив перед собой документы, включив музыку или что-то в этом роде, и можешь сказать: «Ага, глядите-ка, вот же оно!»
О факсе Даллера он отозвался как просто об одном из эпизодов непрерывной повседневной коммуникации с МООНПР.
— У нас во многих докладах встречаются преувеличения, — пояснил он, а потом не удержался и сказал: — Если бы мы обратились к Совету Безопасности через три месяца после Сомали, уверяю вас, ни одно правительство не сказало бы: «Да, мы предоставляем своих ребят для наступательной операции в Руанде».
Так что генерал Даллер, следуя приказам, полученным из Нью-Йорка, сообщил Хабьяримане, что у того имеется утечка в аппарате безопасности, и на сем вопрос был бы закрыт — если бы не геноцид. Неудивительно, что информатор Даллера перестал его информировать; а годы спустя, когда бельгийский сенат учредил комиссию по расследованию обстоятельств, при которых некоторые бельгийские солдаты были в итоге убиты во время исполнения своих обязанностей в МООНПР, Кофи Аннан отказался давать свидетельские показания и не разрешил генералу Даллеру выступать свидетелем. Устав ООН, объяснял Аннан в письме бельгийскому правительству, давал сотрудникам ООН «иммунитет от судебного процесса в отношении их служебных функций», и он считал, что отказ от этого иммунитета «не в интересах Организации (Объединенных Наций)».
* * *
К КОНЦУ МАРТА 1994 Г. ОДЕТТЕ ПРИСНИЛСЯ СОН: «МЫ СПАСАЛИСЬ БЕГСТВОМ, ЛЮДИ СТРЕЛЯЛИ СО ВСЕХ СТОРОН, САМОЛЕТЫ СБРАСЫВАЛИ БОМБЫ, ВСЕ ГОРЕЛО».
