такому обстоятельству, — не найдете ли вы возможным продать мне вашего пса?
Митька покраснел, но поспешил ответить;
— Никак нет-с, не могу — самому нужен.
— На что он вам? — воскликнул господин в фуражке с красным околышком, — ведь вы не охотник, а мне она очень нравится! Точно такая сука у меня есть, словно сестра родная, ей-Богу.
Господин нагнулся и стал ласково гладить красивого в коричневых пятнах пса, спокойно сидевшего у ног Митьки и тершегося мордой о его сапог.
— Как зовут его? — спросил любитель собак.
— Как зовут его? — переспросил Митька: — зовут его «Нерон».
— «Нерон»— имя хорошее, а мою суку зовут «Атаманшей», ну капля в каплю сестра ему, ей-Богу. Эх, с удовольствием бы ей мужа такого привез. Продайте, молодой человек, будьте добры, ведь, поймите, какая пара, одно удовольствие!
— Знаете, — начал нерешительно Митька, — я привык к ней, жаль расстаться...
Он пощекотал пса за ухом, и умное животное стало лизать ему ладонь, постукивая хвостом по тротуару.
— На что она вам, только и дела, смотреть, чтобы не украл кто. А вы лучше уступите, я вам пятьдесят рублей дам за нее.
— Сколько? — удивился, пожав плечами, Митька. — Господь с вами, — мне полгода тому назад семьдесят рублей! давали, а я не хотел, а теперь за полсотни отдам! Дурака нашли!
— Сколько же вы хотите?
— Не менее ста рублей, — решительно сказал Митька.
Они стали торговаться, и скоро сошлись на восьмидесяти рублях. Охотник достал большой кошелек и стал отсчитывать Митьке золотом, следуемую сумму; Митьки же в это время советовал покупателю:
— Вы смотрите за псом, потому он сейчас же прибежит ко мне, очень он уже привык; раз подобный случай был...
— Не беспокойтесь, — сказал охотник, — я сегодня еду к себе в деревню, черта с два он оттуда убежит.
Он заплатил Митьке и, взявши пойнтера за кольцо на ошейнике, втащил его на дрожки; затем, усевшись над псом, раскланялся с Митькой и велел извозчику ехать; Приятели же направились в другую сторону, причем Рябинин еле поспевал за Митькой, который шел быстро, ни слова не говоря. Так они молчали до известного уже Рябинину трактира, где Митька почти упал на стул у того же стола, за которым они сидели в первый раз, и запыхавшись, стал вытирать на лбу пот.
— Я не знал, что у тебя была собака, — наконец проговорил Рябинин, невольно удивленный всем виденным.
— Какая собака? — сказал Митька,
— Да та, которую ты продал.
— Разве это моя собака?
— А чья же? — не понимал Рябинин.
— А чорт ее знает! — воскликнул, пожав удивленно плечами, Митька — пристал ко мне: продай, да продай, — ну, я и продал.
Рябинин окаменел от изумления.
— Ты что это на меня компасы свои установил? — улыбнулся наконец Митька.
— Так ты значит продал чужую собаку? — воскликнул Рябинин...
— Так что-ж. Я к нему не приставал, я ее и не видел, пока он мне ее не показал, не заметил даже, когда она села около меня...
— Откуда же ты знаешь, что ее зовут «Нероном»? — спросил попрежнему удивленный наивный Рябинин.
Митька засмеялся.
— Глуп же ты, брат, — весело сказал он, — это я так себе сказал — выдумал, ведь, собака не скажет настоящего имени...
— Ну и ловкий ты, Митя, — проговорил Рябинин, глядя с глубоким уважением на своего товарища, — ей-Богу, ловкий, вот я уж не мог бы так; — молодец...
Он с благоговейным восторгом глядел на Митьку и не знал, каким образом выразить ему свои чувства: на Рябинина, произвели глубокое впечатление находчивость и выдумка Митьки. Вся сцена продажи, которой он был свидетелем, казалась ему верхом совершенства, верхом проявления человеческого ума и догадливости; ничего подобного по ловкости и хитрости Рябинин до сих пор не видел, он был очарован и изумлен.
— Вот, Коля, — начал несколько отдохнувший Митька, польщенный восторгом Рябинина, — что значит «фарт». Но дело в том, что мало, чтобы Господь послал счастье, а надо еще воспользоваться им, как следует, чтобы не сорвалось. Бог дела всегда посылает, да только сделать их не всегда умеют.
Митька достал из кармана деньги и, любуясь ими, стал пересчитывать золотые монеты.
— Тебе я дам долю — тридцать рублен, — сказал он, и положил пред ним деньги.
Рябинин был удивлен щедростью Митьки, не считая себя участником заработка. Он не знал еще воровских обычаев, по которым каждый свидетель преступления получал от исполнителей часть добычи.
Митька встал и направился к стойке, за которой по-прежнему стоял Григорий Иванович.
— Ты что-ж это мне пушку зарядил насчет генерала с серебряными ризами, — недовольным тоном спросил трактирщик Митьку, подавая ему руку: — нехорошо, брат, так делать...
Митька покраснел и стал оправдываться.
— Вот вам слово, что ходил, да. ничего не вышло; собаки, как волки, во дворе, такой лай подняли, что еле ушел, — соврал он и, протянув Григорию Ивановичу деньги, сказал: «долг получите»..
Григорий Иванович деньги пересчитал и лукаво улыбнулся.
— Где заработал? — полюбопытствовал он.
— Было легкое дело, — спокойно ответил Митька, — чисто, без всякого «барахла».
— Так рыжими и заработал? — удивился трактирщик, показывая на золото.
— Без хлопот.
— Молодцом, помогай Бог! может быть, вещи какие будут, принеси, — куплю, — сказал сделавшийся более благосклонным старый покупщик краденого.
— Ежели будет — чего-же, можно.
Митька возвратился к Рябинину, и приятели, весело беседуя, стали обедать, причем Митька пил водку. Пообедавши, приятели собралися уходить, как вдруг в трактир быстро вошел Сенька Рыжий, оглядел помещение и, увидя Митьку, направился к нему.
— Я тебя все время ищу, — сказал он, — пойдем живо, хорошее дело есть; возьми и Кольку с собой.
Митька вскочил, его примеру невольно последовал Рябинин, и все втроем вышли на улицу.
Они шли быстро, оставляя за собой улицу за улицей, не обмениваясь ни словом. Наконец, шедший впереди Сенька оглянулся, посмотрел на товарищей, и те поняли, что уже близко. Митька поравнялся с Сенькой, а Рябинин шел за ними, стараясь сдержать охватившую его дрожь. Наконец, достигли большого мрачного дома со ставнями на окнах.
— Здесь, — сказал Сенька, и вошел с Митькой в дверь парадного хода, приказав предварительно Рябинину стоять на улице.
— Ежели кто будет сюда
