день.
— Тебе нужен целый день? — Майлз притягивает мои бедра к своим.
— Обними меня двумя руками.
Я немного отклоняюсь назад, чтобы заглянуть в его глаза.
— Что?
— Просто сделай это, Эм.
Хорошо. Я поднимаю руки вверх, слегка обвивая его шею. Но не настолько, чтобы обнять его достаточно крепко, просто… чтобы обнять.
— Я разговаривал с твоей мамой, — тихо говорит он
— Ты?
Она ещё даже не разговаривала со мной. Даже не сказала простого «Поздравляю» или чего-нибудь в этом роде. Насколько ей известно, её единственная живая дочь только что вышла замуж за человека, который якобы любовь всей её жизни, и она даже не рада за меня.
Я чувствую, как Майлз двигает головой вверх и вниз.
— Она думает, что я проявил неуважение к Милли, женившись на тебе.
— Конечно она так думает.
Мили всегда была любимицей моей матери. Вскоре после смерти Милли, она сказала, что лучше бы я умерла вместо нее. Моя мать сказала, что она скорбела, и это просто вышло из нее импульсивно, она не хотела этого. Но, честно говоря, за каждым словом, сказанным импульсивно, стоит какая-то доля правды.
Если бы наши жизни поменялись местами, если бы я встречалась с Майлзом, родила от него ребенка и вскоре умерла, моя мать была бы так счастлива, узнав, что Милли собирается выйти за него замуж.
Но я не она. Никогда ею не была. И никогда не буду.
— Ты в порядке, Эм? Ты выглядишь…
— Если ты скажешь ужасно, я убью тебя. — Я приложила слишком много усилий, чтобы хорошо выглядеть сегодня, и я не приму ничего, кроме комплиментов.
— Нет, ты прекрасно выглядишь, Эм. Просто ты… немного позеленела.
— Позеленела? — я поворачиваю голову, пытаясь увидеть свое отражение в соседнем окне. Это работает не совсем так, как мне хотелось бы.
— Не буквально, ma colombe.
— На английском?
— Это означает «мой голубь». Я подумал, что я должен дать тебе прозвище.
— Я ненавижу их.
— Хорошо, тогда ma crevette, — он пожимает плечами. — Означает «моя креветка». В любом случае, это подходит тебе гораздо больше
У меня едва хватает времени, чтобы осознать, что происходит, в то время как мои внутренности, кажется… опустошаются. Я сгорбилась и маленькие кусочки еды, которые были у меня внутри, теперь лежат на полу между мной и Майлзом… и на его ботинках.
Я хочу умереть. Прямо в этот момент я думаю, что смерть является отличным выходом.
— О боже, — выдыхаю я. — Майлз, я..
Меня снова тошнит, но я чувствую, как Майлз вместо того, чтобы отойти, собирает мои волосы вместе и держит их. Правда, он отходит в сторону, по крайней мере, немного.
— Мне жаль… — я на грани слез, но я никогда не плачу.
Это так неловко. Я уверена, что все смотрят на нас, смеются надо мной и жалеют Майлза, потому что меня только что вырвало на него. На него. Я блеванула на Майлза.
— Не беспокойся об этом. Буквально вчера Брук сделала тоже самое.
Ох, вау. Теперь я на том же уровне, что и ребенок… отлично. Я рада, что знаю, когда мне нужно блевать, и нахожу туалет раньше, чем меня настигнет рвота, как и все взрослые.
— Грей! — Кричит Майлз и машет ему рукой.
Почему я все ещё стою здесь?
— Ох, дерьмо. Это выглядит ужасно.
Даже когда Грей подходит к нам, я не смею смотреть на него.
— Ты можешь присмотреть за Брук пару минут? И отправить всех домой. Я не думаю, что Эмори чувствует себя хорошо.
— Думаешь? — голос Грея напряжен, будто он пытается подавить смешок. Вероятно, так и есть. — Хорошо, я справлюсь. Иди помоги своей жене прийти в себя.
Никто из его друзей не забудет об этом, не так ли? Как и Сан. Но она не знает, что я вышла за Майлза только для того, чтобы помочь ему, и она, вероятно, не узнает этого.
Я люблю эту девушку, но она не очень хорошо умеет хранить секреты. Не потому что она целуется с кем-то и рассказывает ему об этом, а потому что она небрежно относится к словам. Они просто выскальзывают, как растопленное масло.
— Я приберу это позже, — говорит Майлз, указывая на пол.
— Не беспокойся об этом, — машет Грей рукой. — Я заставлю Колина сделать это. Мы заключили пари, и он проиграл. Теперь он наша горничная на весь день.
Дружба — такое странное понятие, откровенно говоря.
ГЛАВА 21
«Очередной вечер пятницы — и ты пытаешься устроить шоу» — A Little Love On Me by Nail Horan
Майлз
Если бы кто-то сказал мне, что мою жену вырвало на меня в день свадьбы, я бы ни на секунду не поверил. Но, кажется, они были бы правы.
Это нормальное явление, когда мою дочь рвёт на меня, если она заболеет или ей что-то не понравится. Да, вместо того, чтобы выплюнуть еду, как любой нормальный ребенок, она вырывает. Это может пригодится, так, как если бы у меня не было опыта быть во рвоте, я бы, наверное, спрятался сразу после того, как это сделала Эмори.
— Ты должна принять ванну, или что-нибудь ещё. По крайней мере, это поможет тебе успокоиться, — предлагаю я, как только мы заходим в ванную. — И ты должна поесть хоть что-нибудь, Эмори.
Она соглашается, начиная раздеваться. Она вообще видит меня, или я просто как горячий воздух для неё?
— Не мог бы ты заказать пасту или что-нибудь такое?
— Тебе не понравилась пицца, которую ты сегодня заказала?
Эмори поворачивается на краю ванны.
— Мне нравится эта пицца, но я просто хочу пасту. Или что-нибудь лёгкое, как суп.
Она закрывает сток, позволяя воде свободно бегать во время наливания в какую-то пузырьковую ванну.
Она смотрит на флакончик, фыркнув.
— Конечно, кто-бы сомневался, что она будет блестящей.
— Скажу в мою защиту, что это был единственный пузырек с пенной для ванны с принцессой на нем. Если бы я купил без принцессы, Брук бы выбросила его в истерике.
Этот ребенок не примет ванну без пузырьков, и, если флакон будет без тематики принцесс. По её словам, это не ванна с пузырьками.
— Что, черт возьми, ты носишь? — спрашиваю я, глядя на полуголую Эмори.
Она все ещё носит свои трусики, и то, что я почти уверен, даже не бюстгальтер или что-то подобное. Всего два кружочка, которые… Подождите, не берите в голову. Я должен знать.
Она смотрит на себя, а затем снова на меня.
— Чехол для сосков?
— Да, не важно.
Когда ванна почти наполнилась, Эмори
