медным лицом сказал строго и многозначительно:
— Люди целы. Об этом ты, товарищ инженер, совершенно не думай. Люди все целы, невредимы. Совершенно ты об этом не беспокойся.
Он докладывал, как будто ответственность за жизнь людей лежала именно на нем.
— А как горело! — с захлебом говорила молодая женщина. — Огонь сразу вверх, вверх, да со свистом!
Женщина была беленькая, голубоглазая. Старик неодобрительно покосился на нее:
— Тебе что! Ни разума, ни заботы…
Она не поняла и улыбнулась ему по-детски открытым лицом.
— Там из прокуратуры приехали, — негромко сообщил Георгию начальник строительства, — и Караян из исполкома. Сейчас на пожарище пойдут.
На месте бывшего дома, отдавая угарное тепло, остывала груда почерневших кирпичей и струисто колебался нагретый воздух. У пожарища стояли долго. Выясняли причины. Неисправность электропроводки не подтвердилась. Электричество отключили в двадцать три часа, а пожар начался около двух. Никто не знал, откуда занялось. Ночной сторож говорил, что видел в окне второго этажа огонек. Кто-то жег свечку или маленькую лампу.
— Ясно, — сказал Георгий, — света не было, конечно, жгли.
Он знал, что теперь придется долго сидеть в душном помещении, выяснять причины пожара, выслушивать показания множества людей. Вряд ли удастся выяснить истину. Никто не мог поджечь дом со злым умыслом. Имущество сгорело почти у всех. Местные — городские рабочие — жили налегке, но были и приезжие, которые потеряли почти все. Вот об этом предстояло подумать.
Следователь несколько раз обошел пожарище, точно обмеряя его шагами. Черный квадратный остов казался маленьким, и не верилось, что на этом месте стоял вместительный двухэтажный дом.
Георгий поискал глазами Эвнику. Она была неподалеку, среди рабочих поселка. Ею совершенно завладела белокурая молодая женщина — та, что рассказывала о пожаре. Женщина поминутно осторожно касалась то рукава, то бортика пальто Эвники, заглядывала ей в лицо и без умолку говорила, улыбаясь свежими губами:
— А мне всего жальчее полотенчиков, что Вова вчера привез. Вот именно какие мне мечталось. Цветочки сиреневые, и птички на них сидят. Такие красивые полотенчики — и не утерлась я ими ни разу…
Георгий подошел к Эвнике:
— Я тебя сейчас где-нибудь устрою, пока совещание кончится.
— А я их к себе возьму, — готовно сказала женщина, — нас тут одна бабушка на квартиру пустила. Мы и чайничек вскипятим. Вы за них не тревожьтесь, идите себе. — И тут же, повернувшись к Эвнике, она продолжала: — Я ему говорю: «Вовка, Вовка, мы же с тобой остались в чем есть…» А сама смеюсь, надо же!
Эвника покачала головой и посмотрела на Георгия, приглашая его не то удивиться этой милой глупости, не то посмеяться над ней.
Покровительственно, бережно женщина взяла Эвнику за руку и повела к поселку.
— Света, — крикнул ей начальник строительства, — ты чай, сахар в магазине возьми на мое имя!
Света отрицательно помахала рукой:
— У Вовки есть деньги. В пиджаке остались.
— Не знаешь, за что браться, — пожаловался Георгию начальник строительства, — я к вам с другой бедой ехать собирался, а тут… — Он махнул рукой.
В эту минуту Георгий увидел Андраника. Тоннельщик шел ему навстречу, вытирая руки о ватник.
«Приехал, — довольно посмеиваясь, про себя отметил Георгий. — Все же послушал меня».
В этот суматошный день появление Андраника было особенно приятно. Георгий подготовил к встрече широкую улыбку, но Андраник смотрел не на него. Он следил за уходившей Эвникой. Конечно, он осуждал. Его убеждения были незыблемы. Кроме того, он знал Нину. В их прошлом была Ахтульская ГЭС, начало семейной жизни Георгия и первая его большая работа. Под вечер Нина выходила на дорогу и ждала мужа, сидя на плоском камне. Андраник приносил Нине из долинной деревни свежий лаваш, мацони и зеленые абрикосы — цоголы. Нина их очень любила. Ну ладно.
Андраник подошел невеселый. Подав Георгию руку, он спросил начальника строительства:
— Говорил уже?
— Когда же? Было время слово сказать? Сам видишь…
В стороне стояли следователь и Караян. Они ждали Георгия.
Все это было нужно, но томительно и тоскливо.
Слушали показания ночного сторожа. В одном из окон сторож видел свет. Определили, чье это было окно. Установили, что рабочий Владимир Борцов приехал в этот вечер из города и по случаю приезда угощал соседей вином. Вызвали Борцова.
Молодой, недавно демобилизованный, он отвечал на вопросы четко и коротко, высоко подняв голову и опустив руки по швам.
Время провели хотя при свечке, но вполне культурно, поскольку в наличии оказалось две бутылки красного — на пять человек. Закусывали селедкой и пряниками. В положенный час при гостях задули свечку, и все разошлись по своим квартирам.
Время от времени в дверях возникал Андраник и делал какие-то знаки начальнику строительства. Тот подсаживался ближе к Георгию и вздыхал:
— К месту работы не пройдем, Георгий Степаныч? Там у нас тоже такое дело…
Но Караян не давал Георгию отвлекаться. Он сам, слушая показания, одновременно звонил в исполком, в райздрав, в столовую, в магазин. Прикрывая трубку ладонью, договаривался, чтоб в поселок прислали еду, постели, детскую одежду. Георгию он подсунул листок бумаги и предложил составить список и примерную стоимость вещей первой необходимости для каждого человека. Невозможно было установить потери каждого, но что-то нужно компенсировать людям, которые выскочили из горящего дома в одном белье.
— Самое необходимое, — повторял он.
Георгий записал: костюм, пальто, две смены белья, две рубашки. Что еще надо человеку?
Караян подсказывал: одеяло, подушка, ботинки, носки… Георгий понятия на имел, сколько может стоить подушка.
Тем временем показания давал меднолицый старик. Он снова сообщил, что люди все целы, здоровы, и значительно помолчал, вращая по сторонам глазами и тем самым показывая свою осведомленность. Следователь попался на эту приманку и стал задавать наводящие вопросы, а старик, упиваясь оказанным ему вниманием, отвечал загадочно:
— Если хорошо подумать, дело станет ясным. С какой стороны ухватить. Правильно возьмете — и откроется.
А когда его спрашивали впрямую, отчего произошел пожар, он укоризненно вздыхал:
— Нет: так дело не пойдет. Тут вглубь, вглубь смотреть надо.
Георгий подсчитал свою смету. Получилось около трехсот рублей на человека.
— Войдем в Совет Министров с ходатайством, — сказал Караян, — только по триста не дадут.
Следователь отпустил старика и заинтересовался списком.
— И правильно сделают, что не дадут. Государственный дом сожгли, а свои носки обратно требуют.
Он был не в духе. Причина пожара была ему ясна, а вот конкретных виновников обнаружить не удалось. Георгия все это начинало томить. К чему доискиваться? Произошла беда, которая могла случиться в каждом доме.
— Дом государственный, — повторял следователь.
Наверное, он был прав, хотя непонятно, что изменится к лучшему, если станет известно, кто нечаянно уронил недогоревшую спичку.
