Мама хотела стирать мою куртку и в кармане нашла трамвайный билетик. Тот, где написано: Оля Гордеева, и номер. Выходит, это на самом деле было всё.
Надо позвонить. Позвонить, и, может быть, услышать голос Гордона, моего первого учителя музыки. И может, я правда поеду в Питер, вместе с мамой и папой. Папа заканчивает свой китайский мост, и обещает нам путешествие на каникулах.
Обязательно выучу ноты. Можно, конечно, Лёвкиной программой всё записывать. Но это другое. И у меня мелодии не очень чётко в голове звучат, не уверен, что всё смогу сыграть. Надо нотами, это внесёт ясность. Что я, идиот, что ли, все могут, а я не могу ноты эти?… За три дня выучу, я способный. И потом, по скайпу же можно заниматься, это как английский. Гордон меня научит.
Если только этот номер на самом деле правильный. Завтра позвоню.
И тогда я смогу записать то, что носится у меня в голове.
Город — как музыка. Проспект Космонавтов, например, это основная мелодия, фортепиано играет. А маленькие улочки — подголоски. Флейта там, кларнет. И они вливаются в основную мелодию, каждый в своём месте. А речка — виолончель, потому что тёмная вода. Виолончельный звук течёт через весь город, а по дороге — стройные аккорды мостов. А на площадях сливаются, переплетаются мелодии всех улиц, и выходит такой вихрь звуков: с барабанами, с тарелками, валторна на пять четвертей, а контрабасы на три, и посередине — пожарная каланча, это труба, конечно. Звонкая труба, на самом верху.
Не могу сказать, что я весь город превратил в музыку. Но некоторые улицы запели. Надеюсь, это мне поможет. Я запишу весь город нотами, как симфонию. В своей симфонии я точно не заблужусь.
Дублин и море
«Если бы я жил в этом городе, то меня звали бы Стюарт. И я бы знал, где тут море».
Аркашка быстро шагал по незнакомой улице, натянув капюшон. Ветер. И почти дождь. Говорят, тут всегда так — или дождь, или почти. Тут, в Дублине. Всё в голове не укладывается — Дублин, Ирландия. И он, Аркашка, на самом деле здесь. И скоро он увидит море.
Сначала всё было ясно — вот река. Она течёт к морю. Мокрая набережная, железные причальные кольца. Нужно идти вдоль реки, мимо большого белого моста, похожего на арфу, мимо домов из бурого кирпича. Надо же, как пусто на улицах.
Чёрт, холодно. Не хватало ещё по-настоящему заболеть.
Все пошли на экскурсию, а он — нет. Сказал — плохо себя чувствует, горло болит. Вот так всегда — сначала соврёшь, а потом сбывается.
Оле-Оле долго боялась оставлять его одного в отеле. А если температура? А, может, врача вызвать? А…А вдруг тебе хуже станет? А…
— Да вы не волнуйтесь, Ольга Олеговна, — сказал Аркашка, — всё в порядке, я просто полежу. Чай буду пить, мне Ким лимон принёс. А потом заниматься буду. Жалко, конечно, что экскурсия… Но мне заниматься надо, и горло болит. Ну, вы мне потом всё расскажете.
Оле-Оле вдруг догадалась:
— А ты никуда не пойдёшь? Только не вздумай! Из отеля ни ногой!
— Куда же я пойду? — испугался Аркашка и вполне натурального закашлялся.
…Поверили. Ушли на свою экскурсию. Собор смотреть, и еще один собор. И ещё один. Тут работал Джонатан Свифт, а тут состоялась премьера оратории Генделя. Готика-разготика. И Тринити-колледж. Это вообще интересно. Наверное, очень. Но здесь же ещё есть море.
Аркашка скачал карту города в телефон (его научил Кимыч), натянул капюшон и пошёл искать море.
«Да, если бы меня звали Стюарт. Я бы знал тут каждый камень. Я бы каждый день ходил к морю. Ну, наверное, не каждый, не успеешь, и тут, похоже, и правда далеко. Но всё равно. Море».
Ему даже нравилась такая погода. На мокрых плитках набережной отражались фонари. Вообще похоже чем-то на Петербург, Аркашка ездил как-то с папой, на экскурсию, они тогда тоже сбежали ото всех и пошли на море. Ну, там залив просто, но тоже море…
Стоп. Набережная упёрлась в забор. И знак ещё, перечёркнутый человечек. Как бы это обойти?
Аркашка шёл быстро, почти не глядя по сторонам. То есть он старался всё замечать, но так, не глазеть специально. Ему не хотелось выглядеть, как турист. И он не взял с собой ни фотоаппарат, ни бумажную карту. Его даже приняли за аборигена какие-то японцы, спросили что-то на английском. Слова, вроде бы, знакомые, но Аркашка растерялся и просто помотал головой — доунт андестенд.
И помчался дальше, дальше. Какой-то канал, мост через него. И ещё один. И ещё.
Вообще хорошо, когда в городе много воды. Надо же, тут приходится переходить по каким-то деревянным мосткам, похоже, разводные даже, их поднимают, чтобы лодки проходили. Какие-то ржавые механизмы, Аркашка щёлкнул их на телефон. О, шлюзы, надо же. А столица ведь, и центр недалеко.
Какой-то рыбацкий квартал. Узкие-узкие домики, в одно окно, прижались друг к другу. Наверное тут, на острове, не так много места, поэтому и домики такие. Вообще человеку не нужен большой дом. Если бы его звали Стюарт, он жил бы здесь, в таком домике, в семье рыбака. Ходил бы в школу, а после уроков — к морю. Не было бы никакой музыки, никакого оркестра, просто воздух. И книжки. А может, и книжек не надо. Просто вот так ходить, и всё.
… Какой спокойный район, совсем нет туристов. Дома-дома, улицы… Просто жизнь, все свои. Только не очень понятно, куда всё-таки идти. Аркашка достал телефон, попытался сориентироваться по карте. Ага, правильно идёт… Или нет? Ну, ладно. Море же там, это и так понятно.
Он вышел к ещё одному каналу. Прямо вдоль берега — трасса, шумят машины; зато на воде — большие суда. Ну, не совсем океанские лайнеры, но всё равно
