пальцы разведчика, а вцепиться тому в глаза. Но девушка сплоховала. Она не ожидала такого напора, такой холодной ярости и поплатилась за это унижением. Именно это ее и расстраивало больше всего. На глаза рефлекторно навернулись слезы, нос раскис, дрожали губы.
Парень встал, взял сумку, которую успел прихватить из их купе, вынул из внешнего кармана маленькое ручное полотенце и протянул его Корре.
— Приведи себя в порядок. Нас сейчас будут эвакуировать.
Девушка со злостью вырвала протянутое полотенце и вытерла лицо. Только сейчас она окончательно поняла, кто в их тандеме будет безоговорочным лидером. Не даст этот мальчик слабины, не позволит вырвать из своих рук руководство операцией. Действовать придется хитростью. Ей придется быть изворотливой, расчетливой и очень-очень осторожной. А ее ведь предупреждали…
Через пару минут за дверью послышался топот сапог и крики. Говорили на языке высших. Еще через пару мгновений в дверь постучали.
— Есть кто? Выходите, угроза миновала.
— Кто это? — отозвался Гаттак, голосом изобразив страх и напряжение.
— Клирикторат поселка Северного, старший клирик Массер.
— Откуда нам знать, что вы действительно клирик? — продолжал ломать комедию Гаттак.
— Если бы вы попали не в те руки, — отозвался голос за дверью, — вас бы уже взорвали.
Гаттак взглянул на Корру. Девушка выглядела достаточно напуганной, это вполне соответствовало легенде пережитого ею стресса. Почем клирикам знать, чем именно этот стресс был вызван. Гаттак отпер дверь и осторожно выглянул в коридор. Перед ним стояли три вооруженных клирика в боевых черных рясах, их лица прикрывали шлемы. Старший из них, тот, кто назвался клириком Массером, открыл смотровой щиток своего шлема и оглядел супружескую пару.
— Вам повезло, мы подоспели вовремя.
— Что произошло, клирик? — Гаттак постарался вложить в свой голос максимум тревоги. Актерскими данными он обделен не был, клирик купился.
— На поезд было совершено нападение. Я могу проверить ваши документы?
— Кто же осмелился нападать на столичный состав? — искренне изумился Гаттак, протягивая паспорта и направление на службу в поселок Северный.
Клирик внимательно изучил документы и кивнул подчиненным: все в порядке. Те отправились проверять пассажиров дальше по вагону. Массер вернул Гаттаку паспорта и только потом ответил:
— К сожалению, у нас неспокойно в последнее время. Вы уже слышали о повстанцах? — Гаттак кивнул. — Эти иноверцы вконец распоясались, мы не всегда успеваем оперативно реагировать на их выпады. Ничего глобального — то пути взорвут, то шахту завалят. В основном слабо вооруженный сброд из соседних куреней.
— Не сказал бы, что они были легко вооружены, — возразил Гаттак. — Я слышал взрывы.
— Да, — согласился Массер, — эта группа была вооружена компактным минометом. Ума не приложу, где они вообще его раздобыли.
— Клирик, а как вам удалось отреагировать так быстро? До поселка никак не меньше ста километров.
— Поездная бригада вовремя заметила на путях посторонний предмет и применила экстренное торможение. Они же нас и вызвали. К тому же мы совершали дежурный облет в этом районе. Больше информации дать не могу, военная тайна. Выдвигайтесь к головному вагону, там вас встретят и пересадят на другой транспорт.
Гаттак кивнул.
— Мы очень вам благодарны, клирик Массер.
Черный клирик ушел, а Гаттак перевел взгляд на Корру.
— Пойдем, милая. Нам нужно убираться отсюда поскорее, кто-то знал о нашем прибытии.
После выходки напарника Корра не собиралась с ним разговаривать как минимум неделю, но эти слова заставили ее задуматься, так что она не продержалась и минуты.
— Почему ты решил, что нападение произошло из-за нас?
Они уже перешли в свой вагон, и Гаттак остановился напротив их бывшего купе, вернее, напротив того, что от него осталось.
— Они знали, кто едет в поезде. И точно знали, где устанавливать взрывчатку, — сказал он, оглядывая свое купе и жестом приглашая Корру присоединиться к осмотру.
Корра подошла ближе и увидела страшную картину. Дверь их купе была сорвана с рельс и висела лишь на честном слове. Внутренняя обшивка вся была посечена осколками, повсюду какая-то серая копоть, полки вырваны и искорежены, по всему купе разбросаны личные вещи и многочисленные обломки, а в боку поезда зияло небольшое, всего-то с небольшое яблоко, отверстие. Снаружи уже работали клирики, они изучали характер взрыва. Гаттаку хватило пары мгновений, чтобы понять — это были не минометы, к корпусу поезда применили взрывчатку с зарядом кумулятивного действия. Они точно знали, какое купе взрывать, а значит, налицо утечка информации.
Безобразную картину взрыва венчал труп историка. Его изуродованное, посеченное осколками и обожженное тело лежало на полу. Корра на мгновение застыла в нерешительности, но Гаттак подтолкнул ее.
— Собери все, что уцелело. Нам нужно выдвигаться.
Девушка осторожно прошла в купе, взяла из-под нижней полки свою потрепанную взрывом, но все же уцелевшую сумку, отыскала на верхней кофр со своим инструментом, который, кстати, тоже почти не пострадал, и вышла в коридор. Возиться с разбросанными по всему купе мелкими предметами быта она не стала — то ли крови испугалась, то ли побрезговала. Они пошли дальше и уже в головном вагоне поезда наткнулись на небольшую очередь из пассажиров, стремящихся покинуть состав.
Людей выводили на морозный воздух небольшими группками по три-четыре человека. Уже через десять минут настала очередь и Корры с Гаттаком. Вместе с ними в очередную партию попал и тот пассажир в очках, вместе с которым Гаттак выяснял, что случилось.
— Это какое-то безобразие! — причитал пассажир, усаживаясь в небольшой флайер, поданный только что. — Говорят, там пассажир пострадал.
— Он ехал с нами, — кивнул Гаттак, — и он мертв.
— Ужас какой! — наигранно схватился за голову мужчина. — Слава Бору, вы уцелели!
Гаттак промолчал. Бора в поезде не было, они выжили лишь благодаря собственной интуиции.
Флайер меж тем взревел двигателями, оторвался от земли и, пролетев метров пятьсот, зашел на посадку. С высоты полета Гаттак указал Корре на взорванные пути.
Их высадили возле другого состава, пригнанного со стороны поселка Северного. Выгрузив пассажиров, флайер улетел за очередной группой, подняв вокруг себя тучи снега. Эвакуированных пассажиров размещали по вагонам резервного состава.
— Думаешь, это не банальная диверсия? — тихо спросила Корра, когда Гаттак запер за собой купе.
— Если бы они хотели пустить поезд под откос, то взорвали бы пути непосредственно под ним. Сильно сомневаюсь, что работали дилетанты. Поездной бригаде удалось заметить на путях посторонний предмет лишь потому, что минеры сами хотели, чтобы их устройство обнаружили. Затем эта странная атака из стрелкового оружия, заведомо обреченная на провал — корпус поезда таким способом не пробить, и все знают это.
— Отвлекали внимание?
— Думаю, да. Пока одни изображали нападение, другие устанавливали взрывчатку напротив нашего купе.
— Но о нашем задании знали только два человека! — возмутилась Корра, сразу сообразив, к чему ведет Гаттак. — Ни куратор Форр, ни тем более клирик Фаэттон не могли организовать подобное.
— Это тебя генеральный клирик убедил в этом? — саркастично спросил Гаттак. — Мы на войне, Корра, и нам с тобой лишь предстоит познать ее масштабы. Ни на что не намекаю, но на твоем месте я бы крепко задумался, кому стоит доверять, а кому нет.
— Тебе стоит? — Корра пристально посмотрела в глаза Гаттаку, и тот ответил отрицательно.
— Нет.
Поезд качнулся и начал набирать скорость.
— В таком случае я не вижу смысла работать с тобой. Если мы не сможем доверять друг другу, как нам вообще выполнить эту миссию?
— Я уже говорил, что в моем плане никакой супруги не было. Это я говорил с Бором. Я получил от него задание. И мнение других учитывать собираюсь лишь постольку-поскольку.
— Но клирик Фаэттон сказал, что тоже говорил с Бором…
— Клирик Фаэттон — политик! — огрызнулся Гаттак. — А все политику лгут, работа у них такая. Никто самого клирика Фаэттона не проверял на профпригодность, он занимает слишком высокий пост. Во всей Родине не найдется человека, который рискнул бы бросить Фаэттону такой вызов.
— Ты сейчас говоришь, как вероотступник.
— А мы и должны стать вероотступниками, именно поэтому нас и внедряют. И если ты не готова замарать свои белые ручки кровью, советую убраться из Северного первым же поездом.
Девушка ничего на это не ответила, ее вдруг посетила другая мысль.
— Слушай, а ведь если ты прав, то эта инсценировка нападения на поезд больше похожа на отвлекающий маневр.
— Да, — согласился Гаттак, — я тоже думал об этом. Будь я на их месте, так и поступил бы. Отвлек бы внимание
