и комплексного подхода и их сравнительной применимости в междисциплинарных исследованиях протекает довольно оживленно. Нельзя, впрочем, забывать об опасности того, что за терминологическими спорами о том, что считать системой и стало быть всегда ли применим системный подход, или комплексный подход представляет собой нечто более широкое, можно упустить из виду главное, а именно: содержательную сторону дела. Сам по себе подход, системный или комплексный, независимо от своего формального совершенства не гарантирует успеха. Последний приходит при соблюдении определенных содержательных принципов проведения междисциплинарных исследований, о которых речь пойдет ниже.
Еще более широкой базой междисциплинарных исследований обладает глобальный подход, применяемый при исследовании особого класса проблем — глобальных. Если комплексные проблемы наиболее важны для отдельных регионов и решаются в их пределах с использованием данных нескольких наук, то к глобальным проблемам относятся те, которые имеют значение для всей планеты Земля. В связи с этим можно говорить о выделении трех основных подсистем — неживой и живой природы и человеческого общества. Поэтому глобальный подход, ответственный за решение этого круга проблем, должен не просто привлекать данные нескольких наук, но оперировать данными всех трех главных циклов наук — естественных, общественных и технических. Глобальность — это системность и комплексность, масштабность и глубина.
Можно заключить, что системный, комплексный и глобальный подходы представляют собой как бы этапы роста уровня междисциплинарности, отражающие возрастающую сложность проблем, встающих перед человечеством. Такое разделение не означает, что системный подход не должен применяться для решения комплексных и глобальных проблем, однако при этом он приобретет определенную специфику, которую предстоит выявить. Отдельные сложные проблемы можно рассматривать на разных уровнях: системном, комплексном и глобальном. Так, проблемы экологии можно рассматривать на системном уровне в плане синэкологии животных и растений, как комплексные в рамках экологии человека и социальной экологии и как глобальные в рамках глобальной экологии.
Большое значение для междисциплинарных исследований имеют общенаучные методологические средства (моделирование, вероятностные, кибернетические и различные математические методы). Они являются ядрами интеграции знания. Эти общенаучные методы трансформируются в соответствии со спецификой изучаемого объекта (в результате подобной трансформации в геологии, например, появилось так называемое натурное моделирование), и сами, в свою очередь, влияют на представление о предмете исследований и на конкретно-научную методологию.
Междисциплинарные исследования сложных проблем, помимо использования общих и специально-научных методов, стимулируют разработку новых методологических подходов, наиболее приспособленных именно для решения данной проблемы. Так, на роль основного подхода при решении экологической проблемы претендует экологический подход, рассматриваемый с формальной точки зрения как центрально-ориентированный вариант системного подхода.
Объединяющим началом служат также новые научные направления (например, синергетика) и новые концепции (например, биосферы и ноосферы). Создание подобных концепций и дисциплин служит содержательным критерием прогресса междисциплинарных исследований и науки в целом, а объединение методологического и содержательного критерия дает общий гносеологический критерий.
Междисциплинарные исследования, применяемые для решения все большего количества сложных проблем, вносят свой вклад в прогресс науки, поскольку именно решение сложных проблем является ныне одним из основных социальных критериев прогресса науки в целом.
Проблема междисциплинарных исследований тесно связана с дифференциацией и интеграцией научного знания. Они образуют как бы два полюса, между которыми движется знание, никогда не достигая ни одного из них. На одном полюсе мы имели бы единственную науку как некое гомогенное образование; на другом — совокупность дисциплин, никак между собой не контактирующих. Правда, в них было бы нечто общее, отличающее их от других видов деятельности (иначе не существовало бы самой науки как особого вида деятельности), и именно это нечто обеспечивает потенциальную возможность интеграции научного знания, но этим и исчерпывалась бы вся их общность.
Справедливо утверждают, исходя из общих философских посылок, что дифференциация научного знания неразрывно связана с интегративными процессами в науке. Но такой обобщенный подход не объясняет, почему столь актуальным и важным для философско-методологического исследования признается именно анализ путей интеграции научного знания. Может быть, философам нецелесообразно так много внимания уделять интеграции, коль скоро последняя все равно диалектически связана с дифференциацией? Думается, что целесообразно, и по нескольким причинам.
Дифференциация — процесс стихийный, порожденный логикой редукционистского и обособленного знания, интеграция — процесс, сознательно противопоставляемый дифференциации. Сущность его в «расширении сознания» до уровня целостного охвата бытия. В этом процессе важная роль принадлежит философии, ее интегративной функции. Утверждают, что в самой науке могут возникать интегративные дисциплины вроде геофизики, биохимии и т. п. Однако подобная интеграция есть в то же время и дифференциация, поскольку увеличивает количество научных дисциплин. Все же это лучший вид дифференциации, который можно назвать интегративной дифференциацией.
Далее. На различных этапах развития науки может быть различное соотношение дифференционных и интеграционных процессов. Наука не стоит неподвижно в какой-либо одной точке шкалы «дифференциация — интеграция», а находится в непрерывном движении. Нельзя не признать, что на протяжении XVII–XX вв. наука постоянно сдвигалась в сторону дифференциации.
Чтобы подчинить живой труд капиталу (который есть власть над ним), необходима система машин, а для создания таковой требуется соответствующим образом организованная наука. Путем развития системы машин, как подчеркивал К. Маркс, является анализ, а также разделение труда. Все это преследует единую цель подчинения человека и природы.
Разделение наук как одно из направлений и следствий разделения труда ведет к чрезмерной специализации ученых. Общество продуцирует слой научных работников, которые не видят и не хотят ничего видеть за пределами своей узкой специальности, частных дисциплин, на которые разбита наука.
Аналитическая направленность современной науки определяет явное преобладание в ней процессов дифференциации, что дает основание утверждать, что именно они являются движущей силой научного познания. Добавим, аналитического расщепляющего познания. Так что единство дифференциации и интеграции всегда существует, но не всегда в той форме, в какой это необходимо.
Можно сказать, что дифференциация сейчас далеко обогнала интеграцию и разделенность науки мешает ее целостному развитию. Интуитивно ясно, что продолжающийся дрейф к полюсу дифференциации — явление негативное, хотя выяснилось это как бы неожиданно и стало широко обсуждаться не так давно. Ныне часто отмечается, что нарастающая дифференциация тормозит прогресс науки, и это действительно так, хотя, с другой стороны, разве какое-либо научное открытие, даже и способствующее дифференциации, может идти во вред научному прогрессу? Ответ на этот вопрос очевидно требует предварительного определения того, что есть искомый прогресс?
Противоречие возникает в том случае, если прогрессом науки считать исследование отдельных сторон действительности в их обособленности. Насколько оправдан такой подход? Человек стремится познать мир в его целостности, и познание отдельных сторон действительности оправданно лишь постольку, поскольку учитывает значение данного фрагмента в функционировании целого. Истинное познание, стало быть, неразрывно связано с целостностью и интегративностью.
Можно выделить следующие основания интеграции знаний:
