на свободу и устроив настоящую охоту.
Их никто не искал. Родители давно смирились с тем, что дети сами выбрали свой путь, а друзей у молодой пары никогда не было. У них не было никого, кроме друг друга, поэтому неудивительно, что попав в загробный мир, они навечно остались вдвоем, колеся по магистрали в поисках приключений.
– Мне нужно на пляж, – воспользовавшись короткой паузой в неугомонной болтовне Меган, вставила Робин.
– Мы едем на пляж! – засияла девушка и, ткнув кулачком в плечо Саймону, рассмеялась. – Я обожаю такие совпадения! О! Это будет весело!
Дальше полились рассказы про то, как они однажды доехали до моря и жили там целых полгода, оставив ненадолго свои бесконечные бега по магистралям. Робин слушала вполуха, клевала носом и мечтала уснуть. Создатель – если он вообще существует – слишком буквально воспринял ее мольбы о простом знакомстве, подсунув еще и несмолкаемый треп. Надо было просить тишины.
Саймон в основном молчал, изредка начинал подпевать старым песням, доносившимся из динамиков, и непременно с любовью поглядывал на щебечущую, словно диковинная птица, Меган. Девушка была очень молода и очень мила. Ее наивные голубые глаза казались стеклянными – настолько в них было мало прожитого опыта и горя. Длинные, ниже поясницы, белокурые волосы стянуты в хвост, растрепавшийся от ее неуемной жажды бесконечное количество раз поворачиваться из стороны в сторону, стараясь увидеть и пейзаж за окном, и ответным взглядом одарить молодого человека за рулем, и обернуться, чтобы с любопытством и капелькой ревности разглядывать случайную попутчицу в слишком откровенном платье.
– Робин, – зашептала Меган прямо в ухо, и девушка, вздрогнув, проснулась и открыла глаза.
Машина стояла припаркованная на обочине, все двери были открыты, и через них долетал соленый запах моря. Выбравшись из салона, Робин поблагодарила молодую пару, замешкавшуюся у открытого багажника, собирая в рюкзаке нехитрые вещи вроде купальников и полотенец, и поспешила вниз по тропинке. Уже собираясь ступить голыми ногами на горячий желтый песок, крупный и переливающийся в лучах несуществующего солнца, она остановилась, обернулась и опустилась на землю, спрятав лицо в колени.
Они были очень красивой парой – Меган и Саймон. Красивой и явно счастливой. Их любовь, такая юная и светлая, поднимала в ней такую бурю ярости, гнева, раздражения, желания кричать, топтать и убивать, что становилось страшно. Робин поймала себя на мысли, что хотела бы быть на месте тех ублюдков, замучивших и убивших этих молодых ребят, просто чтобы испытать удовольствие от того, как такая красивая история любви терпит крушение и тонет в море страданий и крови.
– Эй, с тобой все хорошо? – Меган присела рядом на корточки и положила руку девушке на плечо, склонившись в таком искреннем беспокойстве, что Робин едва сдержалась, чтобы не схватить ту за растрепавшиеся волосы и не воткнуть лицом в горячий песок.
– Нет, не хорошо, – неожиданно сама для себя призналась девушка и посмотрела в пустые голубые глаза.
Это был единственный раз, когда ей хотелось объяснить, что с ней происходить, а не набрасываться на обидчика, как она это сделала с Кристианом, Розалин, собственной матерью и Маркусом. Ей хотелось объяснить, а не слушать слова другого, пытаясь уловить в них свои мысли, как она делала это в разрушенном храме. Что это было? Усталость? Трусость? Новый виток развития души?
Меган замахала руками на нетерпеливо корчащего рожи Саймона, чтобы он отошел, а сама опустилась рядом с Робин на землю и прижалась всем телом к ней, словно стараясь сродниться, забрать часть ее боли и разделить частичку своего мира.
– Расскажи, – прошептала она, впервые за время их недолгого знакомства уступая право голоса кому-то другому.
– Скажи, когда ты попала сюда… как долго ты искала путь к своему самому счастливому дню? – вместо ответа спросила Робин.
– Что? О чем ты? Я помню себя только на этой дороге. Была… смерть – как самая невообразимая эйфория, а потом… Здание, меня провожают на выход, и вот я стою на обочине. Я просто стою и жду. У меня было четкое понимание, что ждать осталось совсем немного. Чуть-чуть. И я стояла и ждала. А потом подъехал Саймон, – договорив, Меган мечтательно вздохнула и обернулась, чтобы отыскать где-то там, вдалеке, фигуру любимого.
– Вот этого я и не понимаю. Ты с самого рождения практически была рядом со своей самой большой любовью. Вы вместе решились и сбежали, предпочтя настоящую жизнь вместо каких-то общепринятых правил. Пусть и недолго, вы были по-настоящему счастливы вдвоем, пока… А потом ты сразу оказываешься здесь. У вас один счастливый день на двоих и нет необходимости что-то искать, проживать какие-то трансформации и… бесконечное количество раз убивать, убивать, убивать. Убивать свои непрожитые эмоции, мысли, мечты, поступки, чтобы стряхнуть их с себя, как куски застывшей грязи.
– О! Мы один раз были на грязевых источниках. Ты права, это так… – перебила Меган и засмеялась, предаваясь воспоминаниям то ли из этой, то ли из прошлой жизни. Она не понимала, о чем говорит ей эта странная девушка в слишком легкомысленном платье для таких серьезных слов.
Робин ничего не ответила. Поднявшись на ноги, она пошла по горячему песку туда, где блестела тягучая гладь моря. Опять ровная и едва дышащая. И злость накатила с новой силой.
– Эй, Саймон, не хочешь искупаться? – крикнула она, на ходу снимая платье, и осталась лишь в маленьких трусиках. Ей хотелось сделать хоть что-нибудь, чтобы стереть эту эйфорию с лица маленькой сучки, отхватившей в жизни слишком жирный кусок. У них было все. У нее, Робин, ничего. Она даже не смогла попасть в тот самый день, где могла быть счастлива вместе с Габриэлем, и сейчас вынуждена была…
Да, слишком на многое ее вынудили. Или она сама сделала все, чтобы оказаться в ловушке собственных чувств?
Молодой человек смотрел на нее с недоумением, вожделением и опаской. Оглядываясь назад, он искал глазами Меган, не решаясь сделать шаг.
Одного этого сомнения, промелькнувшего в глазах лишь на секунду желания было достаточно. Подхватив платье, Робин помахала рукой своим недавним знакомым и пошла в сторону видневшихся вдалеке хижин. По крикливому голоску Меган, доносившемуся до нее с усиливающимся ветром, стало понятно, что страсти накаляются. И тихая гладь моря отвечала, все больше вздыбливаясь волнами.
Робин не успела пройти и ста метров, как сзади на нее накинулась, словно дикая кошка, разъяренная Меган. Девушка визжала, царапала кожу обидчицы короткими острыми ногтями, пыталась укусить. Маленький дикий зверек. Она оставалась трогательной и милой даже в своем гневном порыве. Но с каждой секундой ее
