Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
лишь молодость француза. Генерал-аншеф не считал, что она несовместима со званием учителя, но у него имелись сомнения, которые тотчас и решился объяснить.
Кирила Петрович по-французски не говорил и велел позвать к себе дочь.
— Подойди сюда, Маша. Скажи ты этому мусье, что так и быть — принимаю его; только с тем, чтоб он у меня за моими девушками не осмелился волочиться, не то я его, собачьего сына… Переведи это ему, Маша.
Дочь покраснела и, обращаясь к учителю, сказала, что её отец надеется на его скромность и порядочность.
Француз поклонился и отвечал, что надеется снискать уважение, даже если ему откажут в благосклонности.
Маша слово в слово перевела ответ.
— Хорошо, хорошо, — сказал Кирила Петрович, — не нужно для него ни благосклонности, ни уважения. Дело его ходить за Сашей и учить грамматике да географии, переведи это ему.
Марья Кириловна смягчила в переводе грубые выражения отца. Тот отпустил теперь уже Сашиного гувернёра, и он удалился обживать комнату, выделенную ему во флигеле.
III
Машу воспитали в аристократических предубеждениях, оттого она никак не отметила молодого француза. Учитель для неё что? Род слуги или ремесленника, а такие не казались ей мужчинами.
Она не заметила и впечатления, произведённого ею на мonsieur Дефоржа: ни его смущения, ни его трепета, ни изменившегося голоса. Несколько дней кряду потом она встречала его довольно часто, не удостаивая внимания.
Но вдруг неожиданным образом девушка получила о нём совершенно иное понятие. На дворе у покровского хозяина росли обыкновенно несколько медвежат и составляли одну из его главных забав. В первое время зверей ежедневно приводили в гостиную, где Кирила Петрович часами возился с ними, стравливая их с кошками и щенятами. По возмужанию животных их садили на цепь в ожидании настоящей травли.
Изредка же косолапого выводили под окна господского дома и сводили с порожней винной бочкой, утыканной гвоздями. Медведь обнюхивал её, затем тихонько дотрагивался, колол себе лапы, осерчав, толкал её сильнее — усиливалась и боль. От этого зверь приходил в совершенную ярость, с рёвом кидался на бочку — и так, пока у него не отнимали взбесивший его предмет.
Бывало, что в телегу впрягали пару медведей, чаще неволею сажали в неё гостей и пускали их скакать на волю божию. Но лучшею шуткой почиталась у Кирила Петровича другая.
IV
Голодного медведя запрут, бывало, в комнате, привязав верёвкой за кольцо в стене. Верёвка длиной почти во всю комнату, так что один только противоположный угол оставался безопасным от нападения страшного зверя. Приводили обыкновенно новичка к дверям этой комнаты и неожиданно вталкивали туда, двери запирались, и жертва оставалась наедине с косматым зверюгой. Бедный гость, с оборванной полою и до крови оцарапанный, отыскивал дальний угол. Избавления же приходилось ждать иногда целых три часа, а до того стоять, прижавшись к стене, и видеть, как в двух шагах разъярённый зверь ревел, становился на дыбы и силился до него дотянуться.
Несколько дней спустя как приехал учитель, Троекуров вспомнил о нём и решил испытать его медвежьей комнатой. Для этого, вызвав его однажды утром, повёл с собою тёмными коридорами. Вдруг боковая дверь отворилась — слуги втолкнули в неё француза и заперли её на ключ. Опомнившись, мonsieur увидел медведя, зверь начал фыркать, издали обнюхивая своего гостя, и вдруг, поднявшись на задние лапы, пошёл на него… Француз не смутился, не побежал и ждал нападения. Медведь приближался, Дефорж вынул из кармана небольшой пистолет и выстрелил в ухо голодному зверю. Медведь повалился. Все сбежались, двери отворились, Кирила Петрович вошёл, изумлённый развязкой своей шутки.
V
Троекуров хотел непременно объяснения. В первую очередь — кто предупредил Дефоржа или зачем у него в кармане заряженный пистолет. Послали за Машей, она явилась немедля и перевела французу вопросы отца.
— Я не слышал ничего о медведе, — отвечал Дефорж, — но я всегда ношу при себе пистолет, потому что не намерен терпеть обиду, за которую, по моему званию, не могу требовать удовлетворения.
Маша смотрела на него с изумлением и перевела слова отцу. Кирила Петрович ничего не отвечал, велел вытащить медведя и снять с него шкуру; потом обратился к своим людям:
— Каков молодец! Не струсил, ей-богу, не струсил.
С той минуты он Дефоржа полюбил и не думал уже его испытывать. На таких медведей не напасёшься.
Но случай этот произвел ещё большее впечатление на Марью Кириловну. Её живое воображение поразила картина: мёртвый зверь у ног Дефоржа, а он сам спокойно разговаривает с ней. Только тут она впервые рассмотрела его. Молодая дворянка увидела не только приятные черты лица, но и открыла для себя, что храбрость и самолюбие принадлежат не исключительно одному их сословию и героям зачитанных романов.
С той поры она стала оказывать учителю достойное его уважение. День ото дня оно только росло, а у молодых людей зарождались некоторые отношения.
VI
Маша имела прекрасный голос и музыкальные способности, Дефорж вызвался давать ей уроки. Он и в этом оказался мастер. Тут уже Маша не устояла и открыла сердце, сама ещё того не сознавая.
Прошло несколько дней. В жизни обитателей Покровского не случилось ничего примечательного. Кирила Петрович ежедневно выезжал на охоту; чтение, прогулки и особенно музыкальные уроки занимали Марью Кириловну. Она начинала понимать собственное сердце и осознала с невольной досадой, что оно неравнодушно к достоинствам молодого француза. Он, в свою очередь, не выходил за рамки почтения и тем успокаивал её гордость и боязливые сомнения.
Марья Кириловна всё с большей и большей доверчивостью предавалась своему увлечению. Она скучала без Дефоржа, в его присутствии оказывалась рядом, обо всём хотела знать его мнение и всегда с ним соглашалась. Возможно, она ещё не влюбилась, но препятствие или внезапное гонение судьбы могло воспламенить страсть.
Разобраться сама в этих чувствах девушка не могла. Ни в одном из множества прочитанных ею романов не оказалось готовых ответов. Даже почитаемые за кладезь мудрости фолианты не всегда годятся в качестве руководства к действию, что уж говорить о сочинениях, чьи авторы плодовиты лишь на буквы.
VII
Однажды, придя в зал, где ожидал её мonsieur, Марья Кириловна с изумлением увидела смущение на бледном его лице. Она открыла фортепьяно, взяла несколько нот, но Дефорж, ссылаясь на головную боль, прервал урок. Он извинился и, закрывая ноты, подал ей украдкой записку. Девушка, не успев обдумать, приняла её и тут же раскаялась, но француза не было уже в зале. Марья Кириловна уединилась в своей комнате, развернула записку и прочла следующее:
«Будьте сегодня в 7
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 48
