Обозначенное здесь социально-профессиональное разделение нужно иметь в виду в дальнейшем, оно пригодится при погружении в образы «либерального», которые удалось реконструировать по делопроизводственной переписке политической полиции.
1.3. Индивидуальные контексты: межличностные отношения
Важные для эффективной работы всего государственного аппарата Российской империи личные взаимоотношения280 приобретали особое значение внутри системы политического сыска – в силу специфики деятельности доверие людей к получаемой друг от друга информации часто оказывалось ключевым фактором коммуникации, в процессе которой вырабатывалось и единое восприятие, и общий язык для описания объектов наблюдения. В то же время это не означает какого-либо единства в этом языке – коммуникативная сеть (точнее – сети) была достаточно множественной, при этом многие знали друг друга лично по совместной учебе, работе, через родственные связи либо по рассказам сослуживцев281.
В немалой степени формированию и функционированию разветвленной и в то же время ограниченной коммуникативной сети способствовала кадровая политика применительно к ГЖУ и охранным отделениям, с характерной для нее постоянной географической ротацией кадров. Стандартную карьеру жандармского офицера можно представить на примере служебной биографии И.Д. Волкова: адъютанта Виленского управления (1882–1888), помощника начальников Витебского и Санкт-Петербургского ГЖУ (1888–1898), начальника Тверского (1899), Витебского (1900–1901), Екатеринославского (1902), Лифляндского (1903– 1914) и Петроградского (1915–1917) ГЖУ. Типично в этом плане Томское ГЖУ: за 36 лет его возглавляло 13 человек, из них только один (С.А. Романов, 1903–1908) руководил им в течение 5 лет282. В целом жандарм, опекаемый Отдельным корпусом жандармов, уходил со службы преимущественно в пожилом возрасте, на пенсию (увольнения были редкостью, обычно неспособных жандармов «ссылали» в более далекие от центра губернии283), прослужив во многих губерниях и проработав с различными людьми.
Схожие вертикально-горизонтальные связи пронизывали и уровень Департамента полиции. Нередко его чины были знакомы друг с другом еще по службе в прокуратуре. Будущие директор Департамента В.К. Плеве, делопроизводитель Г.К. Семякин, секретарь одного из делопроизводств С.Э. Зволянский познакомились в ходе анализа судебными инстанциями дела 1 марта 1881 г. (убийство Александра II)284. Вице-директор Департамента полиции в 1912 г. В.Д. Кафафов был знаком с заведующим Особым отделом С.Е. Виссарионовым и товарищем министра внутренних дел П.Г. Курловым с рубежа веков. А.П. Мартынов писал о вице-директоре Департамента полиции Н.П. Зуеве: «Зуев был типичным петербургским чиновником-бюрократом, искушенным во всяких сплетнях, интригах и пересудах. Его знали все, и он знал всех»285. С чиновниками Департамента полиции по их предыдущей службе в прокуратуре были знакомы и жандармы, которые занимались дознаниями286.
Кадровая политика в отношении Департамента полиции, прежде всего в отношении его директора, зависела от кадровой политики применительно к Министерству внутренних дел в целом – нередко смена министра вела к назначению и нового руководителя Департамента. В.Д. Кафафов так писал об этом в своих воспоминаниях: «Почти всегда со сменою министра сменялся и директор Департамента полиции, ибо каждый министр, естественно, хотел иметь на таком серьезном и ответственном посту лично ему известного и преданного человека»287.
В действительности, так случалось далеко не всегда. П.Н. Дурново был директором Департамента полиции при двух министрах – Д.А. Толстом (1882–1889) и И.Н. Дурново (1889– 1895). Причем увольнение П.Н. Дурново в 1893 г. было связано не со сменой руководителя министерства, а с решением Александра III, т.к. до императора дошла информация об использовании директором Департамента полиции служебного положения для перлюстрации писем любовницы288. Назначенный после этого директором бывший военный Н.И. Петров проработал на этой должности два года, до назначения министром И.Л. Горемыкина (1895–1899)289. Юрист-Горемыкин поставил руководить Департаментом юриста Н.Н. Сабурова, после его смерти – юриста А.Ф. Добржинского, сменив его по причине болезни также юристом С.Э. Зволянским. Замена Горемыкина на Д.С. Сипягина (1899–1902)290 на посту министра внутренних дел не привела к отставке Зволянского. Последний был заменен только следующим министром В.К. Плеве (1902–1904)291 – на А.А. Лопухина. Лопухин также возглавлял политическую полицию при двух министрах: Плеве и П.Д. Святополк-Мирском (1904–1905). Увольнение Лопухина было связано не с отставкой Святополк-Мирского, а с убийством в феврале 1905 г. московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича – буквально накануне этого Лопухин отказался увеличить финансирование охраны князя. Затем в течение революционного 1905 г. сменилось 5 директоров Департамента полиции292.
