be tuyis
Nor jon couhorne, vhereof je me accuse;
For fra the Fureis me with fyr infuse,
Quhom Bautie byts, he deir that bargan byis;
For if I open wp my anger anes,
To plunge my pen into that stinking Styx,
My tongue is lyk the lyons; vhair it liks,
It brings the flesh, lyk bryrie, fra the banes:
I think it scorne, besyd the skaith and sklander,
To euin an ape with aufull Alexander.
To his Maistres Messane
Ha! lytill dog, in happy pairt thou crap,
If thou had skill thy happynes to spy,
That secreit in my ladyis armis may ly,
And sleip so sueitly in hir lovely lap.
Bot I, alace! in wrechednes me wrap,
Becaus ouer weill my misery knou I,
For that my jouth to leirne I did apply;
My ouer grit skill hes maid my oune mishap.
Vhy haif I not, O God, als blunt a braine
As he that daylie worbleth in the wyne,
Or to mak faggots for his fuid is fane?
Lyk as I do I suld not die and duyn:
My pregnant spreit, the hurter of my harte,
Lyk as it does, suld not persave my smarte.
Ladyland to Cap. A. Montegomerie
My best belouit brother of the craft,
God! if je kneu the stait that I am in!
Thoght je be deif, I knou je ar not daft,
Bot kynd aneugh to any of jour kin;
If je bot sau me, in this winter win,
With old bogogers, hotching on a sped,
Draiglit in dirt, vhylis wat evin to the skin,
I trou thair suld be tears or we tua shed.
Bot maist of all, that hes my bailis bred,
To heir hou je, on that syde of the mure,
Birlis at the wyne, and blythlie gois to bed;
Forjetting me, pure pleuman, I am sure.
So, sillie I, opprest with barmie juggis,
Invyis jour state, that’s pouing Bacchus luggis.
Ladyland to Eyech. Montg
Sir Icarus, jour sonet I haiv sene,
Nocht ignorant vhose bolt that bag come fro.
Je lent jour name to feght against jour frene,
Till one durst neuir avou him self my fo.
I mak a vou — and I heir ony mo
Such campillmuts, je better hold jou still.
Je crak so crouse, I ken, becaus je’r tuo;
Bot I am dour, and dou not want my will.
Grou I campstarie, it may drau to ill;
Thairfore it’s good in tyme that we wer shed.
My Bee’s aloft, and daggit full of skill:
It getts corne drink, sen Grissall toke the bed.
Come on, good gossopis; let vs not discord;
With Johne and George je must convoy my Lord.
Александр Монтгомери (ок. 1545–1598)
К Его Величеству
О, сколь нам, государь, чинят обид
Колдун, убийца, тать и живодер!
Не медли — поступи, как царь Давид:
В узилище отправь их, под затвор.
Да вознесется праведник, не вор!
Судить пора не лица, но дела:
Преступному — суровый приговор,
Достойному — всемерная хвала!
И коль судьба престол тебе дала,
Скликай мужей мудрейших на совет,
Без коего корона тяжела;
Низзри: чинят бесправным вящий вред,
Их до тюрьмы доводят, иль сумы…
Злодейский произвол — страшней чумы.
Перевод С. Александровского
Хвала Его Величеству
О Музы! Пусть моя гремит хвала
Тому, кто первым числится меж нас!
К нему с Парнаса низлетал Пегас,
Молва о нем до полюса дошла.
Он сто шестой в роду; его дела
Блистают безо всяческих прикрас;
И рыцарский в нем дух вовек не гас —
И всю крамолу выжжет он дотла.
Спешите, Музы, лаврами венчать
И вайями владыку-храбреца —
Почетнее не сыщется венца.
На короле — бессмертия печать;
Он — воин, вождь, мыслитель и мудрец,
Кладущий беззакониям конец.
Перевод С. Александровского
О г-не Дж. Шарпе
Коль скоро кто-нибудь отменно знатен,
Воскликну: много благородней Джон!
Коль скоро чья-то честь не знает пятен,
Отвечу: всех честней и чище он.
Коль скоро кто умишком наделен —
Ужель он ровня Джону-мудрецу?
О, лучшая меж всех земных корон
Была бы Джону истинно к лицу!
Хвала его достойному отцу!
А я желаю Джону всяких благ,
И верю: Шарпа к раннему концу
Не приведет неосторожный шаг!
Одна беда: от признаков свободен
Мужских он — и в священники не годен[11].
Перевод С. Александровского
К собранию лордов
Вельможи! Вы ль великие вожди?
В базарный день вам — оптом! — грош цена.
Свирепые сердца у вас в груди,
А совесть ваша, словно смоль, черна.
Узнает, верьте слову, вся страна,
Сколь вы неправедный свершили суд.
И Бог не слеп. Воздаст Господь сполна
Злодеям, что людскую кровь сосут.
Терпенья Божья полнится сосуд.
О, предрекаю: Бог припомнит, как
Прошенья отправляли вы под спуд —
И вас отправит в адский огнь и мрак!
И пусть не завтра, пусть когда-нибудь,
Но вам — в смоле кипящей потонуть.
Перевод С. Александровского
Послание к эдинбургским священнослужителям
Меня и Музу мудрый клир винит
За чей-то пасквиль: есть же, мол, и грань!..
О нет! Коль я бранился бы, то брань
Смутила бы
