надо принять решение. Погода на нашей стороне, но дело в том, что мы движемся слишком медленно, чтобы добраться до вершины завтра. Поэтому мне нужно знать ваше мнение. Хотите, можем попробовать дойти всей группой. Посмотрим, что у нас получится. Или кто-нибудь хочет остаться тут, пока остальные попытаются дойти до вершины?
Я оглядела сидевших в кружок людей. Никто не смотрел мне в глаза. Никому не хотелось говорить первым. Я услышала, как голос Джека Уэлча произнес мне на ухо «Управляй своей судьбой, или за тебя это сделает кто-то другой».
– Мне бы хотелось, чтобы хоть кто-то дошел до вершины, – заговорила я. – Мне бы даже хотелось, чтобы туда добрались несколько человек, надо же совершить первое восхождение в сезоне. Это лучше, чем если мы всей кучей попробуем подняться немного выше, а в итоге до вершины не доберется никто, – я попыталась издать не кашель, а смешок. – Это будет вроде восхождений на Эверест на старый лад, в духе Тенцинга и Хиллари. Пусть до вершины дойдет хоть кто-то, так?
Я не пыталась подсластить горькую пилюлю и не упомянула о том, что до вершины не дойдут те, кому это не по силам. Будь я на их месте, я была бы не готова услышать такое. Несколько мгновений стояла тишина, только ветер шумел и свистел. Затем нестройный хор голосов едко возразил мне: «Эй, мы же все тут в одной лодке». Но большинство поддержали высказанное мной мнение.
– Хорошо. – Джессика оглядела наш кружок, никого не называя по имени. Вместо того чтобы попросить добровольцев остаться, она поинтересовалась: – Зная, что завтра самый трудный день, кто чувствует, что у него остались силы двигаться в темпе, в котором мы пойдем, чтобы подняться на вершину?
Мы с Рут тут же подняли руки. Итальянец поднял руку, за ним один из американцев. Вот и все. Джессика ждала, по очереди глядя каждому в глаза, пристально всматриваясь в лица. Ей тоже было нелегко.
– Тогда договорились, – сказала она. – Вы четверо завтра утром пойдете на вершину со мной и вторым проводником. Остальные останутся здесь с третьим проводником и будут ждать нас, а потом мы спустимся всей командой.
В этом и состоит разница между типичным мужским лидерством и редчайшим из единорогов – женщиной, возглавляющей дело, в котором традиционно доминируют мужчины. По моему опыту, проводник-мужчина выбрал бы один из двух подходов. А) осторожный. Мы слишком медленно идем к вершине. Поэтому мы все сейчас отправимся вниз. Или Б) авторитетный. Ты, ты, и ты, вы идете слишком медленно. Вы останетесь. Все остальные, готовьтесь к восхождению. Если бы женщина произнесла те же слова тем же тоном, ей бы тут же сказали, что она или А) слабачка, или Б) стерва. Подход Джессики с использованием soft skills – двусторонняя дискуссия, которая позволила нам проявить себя с лучшей стороны и принять всей группой решение в духе эгалитаризма – стал примером того, как женщина-руководитель работает более компетентно и с использованием коммуникации.
В ту ночь ветер был неумолим. Нам пришлось использовать ледорубы для крепления палаток. Под утро, хотя спали мы немного, второй американец тоже передумал. Он наступил на свое самолюбие и принял решение остаться в лагере, пока Джессика и остальные члены команды пробирались по глубокому снегу к леднику Каутца и направлялись вверх, готовясь штурмовать обдуваемую свистящими вихрями вершину. Изо всех сил пытаясь удержаться на ногах, мы с Рут цеплялись друг в друга, широко улыбаясь под баффами. Утреннее солн-це освещало серебристую полосу льда внизу и горный хребет Каскадных гор вокруг. Древние вулканы отбрасывали смутные тени, отчего долины казались темными и влажными. Там, внизу, было холодно и тихо – полная противоположность неистовству и свистопляске стихии, царящим в этом священном месте.
В лагере той ночью я записала в своем телефоне: 16 июня 2011 года, 11:30. Я поднялась на вершину горы Рейнир, 4392 м, маршрут через ледник Краутца.
Мой первый действующий вулкан. Мой первый подъем с групповым снаряжением и женщиной-проводником. Мне не хватало поэтических слов, чтобы описать всю древность, святость и величие этой горы – Такомы, Матери вод, и мне слишком хотелось спать, чтобы окоченевшими пальцами набирать какие-то детали, кроме самых важных цифр. Мои мысли уже были заняты Гималаями.
Часть II
Восхождение и наказание
Глава 8
Верите ли вы, что способны на что-то, или нет, вы все равно правы.
Генри Форд
– Чтобы быть готовой к Эвересту, – обратилась я к Джонатану в июле, – мне нужно подняться выше 8000 м, и единственное разумное время для попыток такого восхождения весна и осень. Если я ничего не сделаю сейчас, упущу возможность испытать себя на большой высоте перед ответственным походом.
– Так что ты планируешь? – спросил он. – Вернуться на Чо-Ойю?
– Она тоже в списке, но… Черт, это все деморализует.
У меня сжимались кулаки при мысли об том, что опять придется топать по Кошкиным фекалиям то вверх, то вниз. И ноги у меня от таких воспоминаний тоже начинали ныть.
– Будет еще одна экспедиция, на Шишабангму, единственный восьмитысячник, расположенный на территории Тибета. Я тут подумала, что свяжусь с Дэниелом и спрошу, что он об этом думает.
– Тогда Шишабангма, – кивнул муж.
Да! Очередные разговоры с возможными претензиями, и все обошлось. Когда я спросила Дэниела об экспедиции на Шишабангму, он ответил:
– Я там никогда не бывал, но за эти годы мне несколько раз поступали запросы от альпинистов, которые уже побывали на Чо-Ойю и подыскивают другие варианты.
Ух ты, а вот интересно, почему?
– Так что теоретически, – сказала я, – можно было бы организовать нечто вроде разведывательной вылазки, чтобы посмотреть, выгодно ли будет IMG добавлять Шишабангму в свой список.
– Теоретически. Я знаю одного шерпу, который бывал там. Дай мне кое с кем связаться, я хочу посмотреть, интересно ли это кому-то еще, чтобы можно было говорить об отдельной экспедиции.
Я ухватилась за его слова об «отдельной экспедиции» и начала планировать следующий шаг, бросив Дэниелу следующий мяч.
– Поскольку мы уже пройдем акклиматизацию, почему бы не воспользоваться образовавшимися у нас клетками крови и не пойти прямо сразу на Чо-Ойю после восхождения на Шишабангму? Я тут почитала, это проделали многие альпинисты. Знаешь, есть один швейцарец, Ули Штек25…
– Ули Штек, говоришь? Ну-ну! – сердито хохотнул в ответ Дэниел.
Я сообразила, что ляпнула что-то не то, и
