кадровичкой на временные промежутки, все увеличивающиеся и увеличивающиеся. И именно на эту его особенность расслабляться и ошибаться я рассчитывал после разговора с Постновым.
Между прочем, стало заметно и изменение самой мадемуазель Лили, причем, в лучшую сторону. Она ненавязчиво (и неумело) искала контакты с людьми. Но виделось по всему, что она не привыкла быть в коллективе со всеми на равных, и сближение с людьми у нее не очень получалось. Важно задирать подбородок, показывая свое превосходство, доминировало на уровне инстинкта.
Пару раз Дима приходил (якобы по делам) вообще не в свою смену. Мне это показалось вопиющей наглостью. Я тешил себя лишь тем, что скоро должен окончить свои курсы начальник. Он также не любил Диму, и вряд ли смирился бы с таким его поведением.
Однако надо было разрабатывать тему Димы и пропажи металла. Пока эта тайна так и оставалась нашей с Постновым. Михалыч сообщил мне, что по его прикидкам металл уходил тоннами; уходил давно. Механизм был непонятен – цех закрыт, входы и выходы под наблюдением. Да и не унести же такое количество металла просто в охапке. Тут транспорт нужен. А незаметно никакая машина подъехать не могла.
Вот это меня и сбивало с толку.
Я не по многу раз просматривал имеющиеся у нас записи. Ночные периоды (а с них я естественно начал) Диму, как это ни странно, не обозначили. Я просматривал архив с камер на фасадах, на пример света фар в темноте. Ничего. В цехах тоже ничего компрометирующего. Некая закономерность в его осмотрах территории по ночам выявлялась, но Дима всегда делал ночные обходы. Мои вечерние променады теперь имели не просто романтический смысл – я искал изъяны в стенах, окнах. Ничего не давало результата. Эта «игра» захватила меня. Конечно, устраивать ночные засады я не собирался – воровство металла могло быть редким событием и время его неизвестно. Я искал закономерности и все смотрел и смотрел архив. Я никогда не жаловался на свою интуицию, а тут она мне подсказывала, что я чего-то не замечаю; чего-то простого, лежащего на поверхности.
Я изучил все материалы, купил кассету и копировал на нее отдельные моменты. Но по большому счету все равно ничего не вытанцовывалось. Без конца одинаковые события: ночные обходы в одно и то же время и никакого света от автомобильных фар, лишь маневровый тепловоз (тот самый, что освещал наше с Тонечкой таинство в кабинете Исаева), так же, всегда одинаково, приезжал ровно три раза за ночь, грохотал сцепками.
Я предполагал подмену кассет (или материалов на них) и, немало потратил времени, чтобы проверить на совпадение несколько мелких деталей. Кассеты не менялись, записи подлинные – все чин-чинарем. Я начинал злиться.
«Черт возьми! – негодовал я. – Ну это же не иголка в стоге сена!»
Иногда я сдавался и, махнув рукой, шел спать. Прошло несколько дежурств, а я так и не понимал механизма Дименого чуда. Ну что же, Фантомас – он Фантомас и есть. Всегда уходил от погони.
Дима начал сниться мне по ночам. Всегда, с издевательским видом, он высовывался то из одного угла, то из другого. Высовывался и показывал язык. Когда мне приснилось, что Дима-Фантомас просунулся с улицы через окно в мониторку, я проснулся с чувством детского ужаса. Я с осторожностью и нерешительностью глянул на окно. Димы не было. Шторы задернуты. За окном грохочут буферами вагоны.
Вновь я уснул с трудом. Наверное, тепловоз звуками своими извне, въехал в мой сон, и, когда я увидел высунувшееся из окна его кабины Димину рожу в фуражке машиниста, когда эта рожа выдвинула неимоверной величины язык, что-то ударило в мой мозг с такой силой, что я мгновенно проснулся и сел на диване.
Сердце мое мощными ударами билось в груди. Но это был вовсе не страх. Это было предчувствие, пока еще еле уловимое, что я что-то понял, но не понял что именно!
Я понял одну очень простую вещь, которую должен был понять сразу, а не сосредотачиваться на деталях. Мне все подсказывало, а я не понимал!
Наше с Тонечкой романтическое путешествие в кабинете начальника – маневровый тепловоз. Сон с Димой – машинистом – тоже маневровый тепловоз, мои просмотры видеоархива – маневровый тепловоз в одно и то же время три раза каждую ночь. Единственный транспорт ночью – маневровый тепловоз. Больше вариантов нет! Ну, в самом деле, не подкоп же вырыл Дима-Фантомас!
У меня в голове связалась логическая картинка: даже на видеозаписях отлично видно, что Дима всегда в одно и то же время делает обход и уходит в «мертвую» зону. Потом в окнах свет маневрового тепловоза. Через некоторое время Дима возвращается. И так очень часто. Почти каждый раз. Причем вот что имело одну особенность: если что-то делалось, и я не ошибался, то металл мог загружаться тогда, когда тепловоз, закончив маневр, уезжал. По дальнейшим исследованиям видеоархива я даже заметил, что тепловоз, хоть и не виден был ниоткуда, но отсвет его непогашенных фар довольно долго был заметен в самом краешке только лишь одного цехового окна.
На улице накрапывал дождик, и выходить не хотелось. Но сыщицкое возбуждение пересилило. На заводской территории всегда есть какое-нибудь освещение, хотя и скудное. Я направился прямо по железной дороге, в полутьме рассматривая наш цех снаружи. Пустобрех Мишка как всегда сопровождал меня. В одном месте он кинулся в сторону к цеховым стенам. Мелькнула мысль, что так же пес сопровождал и нашего Диму, а потому привычно побежал в нужном мне направлении. И я нашел…
Я нашел, в разных местах, запутавшуюся в траве алюминиевую стружку, совсем ничего не значащую, для непосвященного, и так много значащую для меня… и не только для меня! Я нашел небольшую металлическую дверцу, старую, совсем ржавую. С улицы на эту дверцу трудно было обратить внимание. Я смотрел по окнам – они выше, дверь у самой земли, да еще и за кустами.
Но почему в цеху ничего не заметно, мне не было понятно.
Я вернулся в цех и внимательно осмотрел заветное место изнутри.
У стены стоял старый, неимоверных размеров электрический шкаф. Ни я, ни кто-то другой на него внимания никогда не обращал, а зря! Делать ему было нечего в этом месте. И понял я это только потому, что занимался этим расследованием. Шкаф огромный, тяжелый. Рядом тележка на узкоколейных рельсах. Недалеко ручное подъемное устройство.
У меня возник соблазн поднять этот шкаф и посмотреть, что за ним. Но, зная Димину осторожность и подозрительность, зная,
